Онлайн книга «Там, где нас нет»
|
Процедура подтверждения или получения дворянства целиком завязана на Великую Силу. В каждом более менее крупном городке имеется специальный алтарь. Чаще всего каменный, но не обязательно. И вот на этом-то алтаре в присутствии не менее чем одного искусника и подтверждаются все дворянские грамоты и титулы. Сама Великая Сила делает всё, чтобы стимулировать людей, толкает их по социальным лифтам верх, но… но… Люди ленивы и нелюбопытны — как сказал дознаватель Гуго (прав, собака! симпатичный он… Улька! Блядь!). Пока я размышлял о бренном, в кабинете трактира омеги накидались сладкого ликёра и там стало шумно. Хильд с Лоррейном, судя по всему, сидели рядом, обнимались, Лоррейн, как более старший супруг Крафта, бессовестно целовал Хильда, а Дитрич, сидевший напротив, завидовал. Бессвязные разговоры перебивающих друг друга омег… По пьяной лавочке, Хильд, прерываясь на поцелуи Лоррейна, рассказывал, как ему было противно спать с Крафтом, хоть он и стал его истинным: — … он, ик, ни разу, — омега поводил пальцем перед носом Лоррейна, блаженно улыбавшегося, глядя на своего любовника, — не спросил, как это мне… Приятно или… Зато теперь… Лоррейн счастливо рассмеялся, отталкивая пьяненькую моську Хильда подсунувшегося к нему для поцелуя.. — А ты…, - Хильд повернулся к Дитричу, — скажи, как это у тебя…, - он повращал в воздухе тоненькой ручкой подыскивая слово, — получилось с зерном… Р-раз, — видимо это слово доставило омеге истинное удовольствие и показалось смешным, он хихикнул, — р-раз… ик, и, и всё? Дитрич, выпивший меньше всех, улыбался, глядя на захмелевших омег. Господин… Это всё он… Дитрич порывался высказать это вслух… Но нельзя… Омега вздохнул. Э-э, господин хороший, да ты нарезался. А у нас на Земле девчонки, когда выпьют песни поют, а здесь? Ну-ка! Дитрич подпёр рукой щёку и негромко затянул, транслируя передаваемое мной: Ромашки спрятались, поникли лютики… Песню, конечно, пришлось переделать под здешние реалии: Когда застыл я от горьких слов. Зачем вы, Омежки, красивых любите, Непостоянная у них любовь. Зачем вы, Омежки, красивых любите, Непостоянная у них любовь. Хильд и Лоррейн оторвались друг от друга и уставились на Дитрича выводившего: Снял я решительно камзол наброшенный, Казаться гордым мне хватило сил. Ему ответил я — всего хорошего, А он прощения не попросил. Омеги выдохнули, Лоррейн всхлипнул, а Дитрич рвал душу чувствительным омегам дальше: Ромашки сорваны, завяли лютики, Вода холодная в реке рябит. Зачем вы, Омежки, красивых любите, Одни страдания от той любви. Зачем вы, Омежки, красивых любите, Непостоянная у них любовь. — Ох-х, Дитрич, откуда это у тебя? — Хильд, стараясь не размазать тушь, аккуратно промакивал глаза носовым платочком. — Так… — омега качнул головой, — слышал где-то… — Где слышал? Я музыке обучался, ни разу такого никто не пел, — Лоррейн тоже с глазами на мокром месте теребил Дитрича. — Что, не понравилось? — ревниво спросил Дитрич — катить бочку на песню Господина? Да вы охренели! — Нет, нет, очень понравилось… и так это душевно у тебя вышло… Просто… я этой песни не знаю, — Лоррейн сдал назад — ему действительно песня понравилась. «Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам» — прогремел в голове Дитрича голос Господина. Омега вздрогнул от неожиданности, а потом расслабился — Господин здесь, с ним! Помнит о нём! |