Книга Там, где нас нет, страница 385 – Альвин Де Лорени

«Теперь ещё и демонический домен приснится — так всегда бывает, когда демон проявляется в реале» — подумал я и тоже провалился в сон.

* * *

Динь-динь, динь, динь-динь-динь…

Раздался звон серебряного бубенчика.

Аццо, альфа, работавший незаметным клерком в ратуше, проснулся, столкнул с груди руку спавшего рядом с ним Тилла, своего любовника, тоже альфы и тоже работавшего в ратуше, только в другом, финансовом столе, с негодованием откинул с лица, мешавшие, длинные до лопаток волосы Тилла (сколько раз говорил — постригись, но нет — ах, Ацик, мне так хочется быть для тебя самым красивым! Тьфу!).

В спальне раздался тихий смешок — зазвеневший как серебряный бубенчик.

— Кто здесь? — хриплым со сна голосом спросил Аццо.

— Это я, — ответила темнота и снова раздался серебряный смех.

Плотная штора дёрнулась, пропуская в душную комнату тусклый ночной свет, и Аццо увидел странного человечка, одетого в трико в обтяжку, так что, когда он, оттолкнувшись ногой от пола, сделал оборот вокруг себя, показалась соблазнительная кругленькая попка. Трико было сшито из багровых и чёрных ромбов, на шее человечка был одет широкий белый рубчатый, похожий на колесо воротник, такие же манжеты были на руках, у кистей. На голове человечка — двухцветный шутовской колпак на двух кончиках которого, багрового и чёрного и висели звеневшие бубенчики. Такие же бубенчики были и на длинных, загнутых вверх концах туфель шута. А вот лица не было. Совсем. На его месте находилась светло-серая овальная маска, на которой вместо глаз были кое-как намалёваны крестами глаза, а рот представлял собой грубую изломанную колючую линию, похожую на зубья старой пилы.

— Ну, здравствуй, братец…

Проявление демона во время секса с Дитричем надолго выбило меня из колеи — я никак не мог понять, чем это вызвано. Ранее спонтанное появление внутреннего демона было невозможно, я всегда прикладывал усилия к обороту.

После встречи Нового Года я, как и задумал, устроил себе каникулы. В город выходил только за продуктами. Несколько раз за это время выводил Эльфи проветриться — он радовался как ребёнок. Ожидаемый мной провал во сне в демонический домен Аул Бит не состоялся, уж не знаю почему. Хотя я ждал этого с ночи в ночь. Дитрич затих и не проявлял себя — микропортал молчал.

Наконец-то наступили такие долгожданные спокойные дни, я расслабился, потихоньку осваивал давно запланированное артефактное искусство — из вынутых из моих неудачных оконных рам стёклышек создавал светящиеся стеклянные шары на мостик, веранду и купальню. Долго бился над автоматическим включением — сами шары исправно горели, напитываясь Великой Силой разлитой в воздухе, а вот добиться их самостоятельного включения с наступлением темноты и такого же автоматического выключения при наступлении дня я не мог никак. Плюнул на это дело — если не получается надо отложить — мысль для реализации задуманного придёт обязательно, но потом.

Сиджи и Ют освоили русский язык, правда артикуляция так и оставалась прирождённой немецкой (как говорили на латыни, никто не знает и любой её изучающий подгонял произношение под своё привычное) и частенько скатывались в «млеко, курка, партизанен пуф-пуф». Но дети стремительно прогрессировали в менталистике, засыпàли меня вопросами по внедрённой в них русской литературе. С женским полом я выкрутился, сказав, что в русском языке по отношению к омегам употребляется женский род и оба с удовольствием, говоря на русском, отзывались о себе «она». Вопрос только в том, что, как скоро я услышу вопрос, а почему я о себе не говорю в женском роде.