Книга Там, где нас нет, страница 570 – Альвин Де Лорени

— Оме! Не переживайте, оме! — лапка Лисбета, его тёплая ручка хватает меня за безвольно лежащую руку.

— … я офесфолил сефя… издефайтесь…

— О! Тогда мы и тело посмотрим…, - жизнерадостным тоном высказался симпатичный целитель, Лени, по-моему.

— Тефя не Рифеншталь зофут? Посмофрит он…

Лени радостно хохотнул.

— Походи, Пилюлькин, я тебе отомхшу… И… — я закашлялся, голова неловко качнулась и над бровью что-то щёлкнуло.

— Оме! Вы нам иглу сломали! — воскликнул Лисбет.

— Пить дайте, изверги…, - шепчу из последних сил.

— Сейчас!

Ко рту поднесли носик поилки.

О! Масала! Давно забытый вкус. Помнится, давали мне её раз в день, когда лечили в замке…

Комок блаженства прокатывается по пересохшему горлу.

— Мстя моя ужасна будет, — заканчиваю я начатую фразу.

Ладно уж… это я так… нервы просто и обидно, чёрт возьми — взяли и неспросясь разрезали всего.

— «Эльфи, ты где, солнце моё закатное?» — запросил я омегу по телепатической связи.

— «Чего это закатное-то, оме?» — недовольно буркнул он.

— «Сядешь ты у меня скоро… Ладно, это всё лирика. Ты где?»

— «Дома я, меня целитель ваш домой отправил, сказал, вы там останетесь».

— «Мне тут ночевать придётся. Разрезали меня всего. Адельку пришли, а сам присмотри там за всем».

— «Опять? Вы опять, оме?»

— «Да говорю тебе — резали меня. Операцию делали. И вообще, что за тон такой? Вернусь — не миновать тебе тайной комнаты!».

— «Ох, оме, ну что с вами делать? Ладно, пришлю Адельку».

— «То-то же. Смотри у меня. Веника там с Сиджи и Ютом обиходьте. Аделька пусть поможет. Потом его ко мне. Ладно, давай, до связи».

Меня ещё долго резали и кромсали, за ушами и под челюстью сделали разрезы и натянули кожу лица.

Завершив операцию, забинтовали всё лицо, оставив щели только для рта и носа.

— Теперь как попка у младенца будет, — высказался целитель, тот который старше, Сигилд.

— Что, такая же целлюлитная? — мне тут же на ум пришли картины великих итальянцев.

— Ну, что вы, оме, гладенькая, как яичко. Мы вас, оме, ещё и в качестве рекламы использовать будем, — я чувствовал, что Сигилд улыбается.

— И денег заплатите?

— За что это, оме?

— Ну, за рекламу платить положено.

— Кем это положено? — недовольно высказался Лени.

— Лени, перестань, оме было больно, мы его без спроса прооперировали, — вмешался Лисбет в диалог, грозивший вылиться в перепалку, — простите нас, оме, мы вас не спросили, но…

— Что, боялись, что я откажусь? — пробурчал я — действительно, захотели и разрезали.

— А я тебе говорил, Лисбет, вечно ты…, - начал было Лени, но замолчал.

Выражений лиц я не видел — энергетическое зрение его не передаёт, а вот фигуры целителей — переливающуюся всеми цветами радуги и отдающую в синеву удовольствия фигуру Сигилда, фигуру Лени с желтеющей недовольством головой и также полыхающую многоцветьем, но только с преобладанием желтизны, фигуру Лисбета.

Лисбет, очевидно, стараясь не доставлять мне беспокойства, метался между Сигилдом и Лени, молча хватал их за руки, отчего цвета фигур целителей менялись, становились спокойнее.

— Оме, мы сейчас вам поможем, Лизелот проводит вас в палату, вы там отдохнёте, — заворковал Лисбет и мне действительно стало спокойнее.

В доме оме Лисбета, как практикующего целителя, помимо смотровой, она же операционная, была ещё и двухместная палата, соединённая со смотровой дверью.