Онлайн книга «Там, где нас нет»
|
Опираясь на худощавое, но неожиданно крепкое плечо медбрата, я дошёл до палаты и меня осторожно уложили на кровать. Лизелот тихонько прикрыл дверь. Окно было распахнуто, в комнату слабый ветерок доносил ароматы цветов, шелест листьев, пахло так сладостно, как у нас бывает весной, когда цветут сады и светлая полупрозрачная тень яркого солнца, падает на лицо сквозь покрытые крупными бело-розовыми цветами ветви яблонь. Едва слышно гудят пчёлы и их возня с цветами сливается в какой-то постоянный негромкий гул, пропадающий с закатом солнца… — … Лисбет, это в последний раз…, - донёсся до меня обрывок разговора, недовольный Лени выговаривал оме Лисбету, — ты тратишь наше и своё время, а потом… — голоса удалялись дальше и дальше и я уже не слышал, что с Лисбетом бывает потом. А Лисбет-то, похоже как, благотворительностью занимается. Открылась дверь, целитель зашёл в палату, сел на стульчик рядом со мной. Помялся, похрустел суставчиками пальцев. Голова его желтела. — Оме…, - почти прошептало это чудо, — как… как вы себя чувствуете? Ну, вот что ему сказать? Преувеличенно бодро высказать, что никогда ещё мне не было так хорошо и настроение особенно улучшилось после того как меня напоили снотворным, а я очнулся не вовремя? Или просто утешить без всяких выебонов? Выйдя из детского возраста, человек настолько обрастает брòнёй чувств, что когда сталкивается с неподдельной искренностью, ему бывает трудно поверить, что это настоящее, что искренний человек таков, каков он есть. Таких людей очень мало, но именно Лисбет каким-то невероятным образом остался без этой брòни и Великая Сила хранила его, а он жил в мире, с детской непосредственностью воспринимая окружающее и людей. Люди, чувствуя это, по крайней мере, его пациенты, учителя и коллеги, берегли его по мере сил и возможностей. — Вы знаете, оме…, - внутри меня сладкая парочка — Шут и Палач, насторожились, я нашарил ручку Лисбета и его пальчики неожиданно сильно сжали мою руку, желтизна в его голове чуть уменьшилась, — вы знаете… Я хочу поблагодарить вас, оме. На меня пахнуло иланг-илангом. — Но деньги я вам всё-таки отдам, — неожиданно закончил я. В конце концов, я пока ещё в состоянии расплатиться за собственное лечение. — Нет, оме… — дёрнулся в моей руке Лисбет. — Вы знаете, оме…, - раздумчиво начал я говорить, — вы ребёнок… Да, оме, да. Ребёнок. Красивый, очень умный, открытый, искренний…, но ребёнок… Если вы мне не верите, загляните внутрь себя, оме, ответьте сами себе, почему вы поступаете так или иначе… И вы со мной согласитесь… — Но… а… — И у меня к вам предложение. Детское. Помните, оме… в детстве, во сне вы летали… — Ой, да… летал, — Лисбет повернулся ко мне всем телом. — Хотите полетать? Как в детстве, только по-настоящему? А? — Н-но… как? — Я же менталист, оме… помните? — А… да…, - Лисбет, переключенный мной на полёты, отвлёкся от переживаний за меня. — Вспомните, оме, вам ведь наверняка говорили про способности менталистов? — Говорили, конечно, но… — Одна из этих способностей, помимо всяких штучек с мозгами — это левитация… — А… Но… Господин Максимилиан… он в схоле один единственный менталист… Он не показывал нам таких способностей, оме, — выдал Лисбет. О как! Оказывается, в схоле Лирнесса есть менталист! А мне все тут встреченные искусники твердили о редкости такой специализации, а оно вон как, оказывается. В схоле менталист есть. |