Онлайн книга «Там, где нас нет»
|
Раб виноват, а вина раба карается только смертью — такой порядок установил Красс в своём доме. Лисбет выбрался из-под своего одеяла, распластался на моих коленях и приник лицом животу, обхватив руками за спину. Отвлёкшись от рассказа, я гладил его по волосам, по спинке, прижимая тёплое тело к себе… Помолчал… Молчал и целитель. Наконец, прервав молчание, я прошептал: — Оме… вам легче? Лисбет не ответил. Я продолжал: — Криспин удовлетворённо подергал цепь: — Сдох… Хм. Так быстро… Так вот, Красс. В Сенате есть мнение, что тебе пора на покой… Стражник выпустил обмякшее тело и, зазвенев цепью, оно завалилось набок, укрывая лицо и полузакрытые остановившиеся глаза мокрыми прядями роскошных русых волос, изо рта мёртвого раба, увеличивая лужу, медленно вытекало вино… По знаку управляющего, тело мальчика за цепь поволокли прочь, подскочившие омежки-рабы быстро затёрли пол. А гости так и продолжали галдеть и выкрикивать здравицы в честь доброго хозяина. — Я тебе назову несколько имён. Тех кто против… А как с ними поступить решишь сам… Но если будут проскрипции, то треть от их имущества моя. Уговор? Красс молча кивнул… Со сколькими ещё этот плебей заключил подобные договоры? — Да, ещё…, - продолжал Криспин, — сколько я тебе должен за вот это? Сенатор неопределённо пошевелил пальцами в воздухе, имея в виду утопленного в вине раба. — Оставь, Криспин, какие могут быть счёты между друзьями? А омега-певец продолжал: И не спасёт от него мерцанье тусклое свеч. Он завершенье всего, и он соткёт твою речь Из трепетанья ресниц и сопряжения воль. И душу лапками птиц возьмет Воздушный король… — К демонам в дыру Воздушного короля! — заорал всадник из плебеев Антоний Агриппа, сильно подпивший и потому оравший во всю глотку. Спелая груша, умело брошенная меткой рукой, попала омеге-певцу в голову, разлетелась сладкими липкими брызгами и он оборвал песню на полуслове. Сейчас же два мальчика — альфа и омега по знаку управляющего подскочили к опьяневшему Антонию и сразу с двух сторòн, касаясь обнажёнными плечами и бёдрами, начали потчевать разбушевавшегося гостя. Антоний развалился на ложе и из рук мальчика-омеги, присевшего к нему под бок, начал вкушать маленькие кусочки куриной грудки, а мальчик-альфа, прижавшись к всаднику грудью и лукаво улыбаясь розовыми накрашенными губами, начал поить его вином из чаши. Действительно, хватит песен. По знаку хозяина управитель вывел танцоров. Освещение в зале изменилось. Мальчики-прислужники погасили часть ламп, переставили другие и вот уже в центре образовался освещённый круг, скрывая в полумраке столы пирующих и углы зала. Музыканты переглянулись, показали друг другу одни им ведомые знаки, кивнули головами и по залу разнёсся ритм барабана. Два танцора-омеги выскочили на середину в освещённый специально центр. Прозрачные накидки покрывали их с ног до головы, так, что открытыми оставались только глаза, но через ткань были видны почти полностью обнажённые тела. В ритм барабана ворвались звуки бубенцов — звенели браслеты на руках и ногах танцоров, отбивавшие в такт барабану босыми ступнями по каменному полу. Подняв согнутые в локтях руки вверх, танцоры зажали пальцы — средний и большой вместе, а остальные растопырили в сторòны, так, что их извивавшиеся кисти рук стали похожи на каких-то экзотических птиц или бабочек. Браслеты, звеня, съехали от запястий к локтям. Барабан увеличил темп, танцоры синхрòнно развернулись спинами к гостям, пальцы вспорхнули, вскинулись, опали вниз. Развевая полы прозрачных накидок, омеги повернулись и накидки оказались раскрытыми сверху до низу. Невесомая ткань стекла на пол… Стройные подтянутые тела без выраженных мышц. Безупречная белая, не знавшая солнца кожа. На голове рубиновая у одного и сапфировая у другого шёлковые чалмы, каждая с алмазным пером, дерзко торчащим вверх. Лица, закрытые прозрачной повязкой, над ней густо накрашенные брови и глаза с длинными ресницами. Белый полированный металлический ошейник и от него вниз гроздь блестящих серебряных кругляшей в виде мониста. Крупные возбуждённые розовые соски плоской груди. Темнеющий пупок с длинной цепочкой пирсинга с блестящими камушками. Ниже, на бёдрах, по самому лобку, так, что он виден, широкий, пальца в три металлический пояс, впереди к нему прикреплено похожее на шейное, серебряное монисто, закрывающее крохотный член и яички, к этому же поясу прикреплены и полупрозрачные цветов чалмы, с разрезами сверху до низу, штанины шаровар, перехваченные понизу широченными браслетами с бубенчиками и оставляющее открытыми белые нежные подтянутые ягодицы. Ноги, как и кисти рук, разрисованы причудливыми узорами хны… |