Книга Там, где нас нет, страница 686 – Альвин Де Лорени

— Прошу вас, оме, проходите…

С дивана, где сидел Вивиан в ожидании клиента, было прекрасно видно вошедшего оме и Красного Руди, приветствующего его на входе. Оме, с длинными белыми волосами, заплетёнными в замысловатую косу и с плащом на руке, в тёмно-синих очках (ха! Ночью! Видимо, маскируется, чтобы не узнали!), в коричневом кожаном жилете, серо-стальном брючном костюме и сапогах (как не жарко только?) прошёл. Сел на один из диванчиков в привате. К нему сейчас же подскочил официант — молодой альфа в белом передничке с кружевами, угодливо согнулся, принимая заказ…

Ну, что ж, оме, так оме… Быстро оглядев своих сотоварищей, так и не сдвинувшихся с места, Вивиан, одетый сегодня в обтягивающие попку и стройные ноги чёрные с искрой бриджи до середины голени на голое тело и в боа из чёрных перьев, с чёрным же чокером с цепочкой на шее, походкой от бедра вошёл в приват и присел рядом с оме:

— Оме, угостите?

Официант принёс вина, открыл и разлил по бокалам, оме, рядом с которым вдруг оказалось неожиданно комфортно сидеть, потребовал к вину фруктов — действительно, не на голодный же желудок его пить! Выпил бокал, второй, третий, раскраснелся, потребовал от Вивиана, чтобы он помог ему снять кожаный жилет, что тот и сделал, жеманно прижимаясь обнажённым торсом к знатному омеге. Кто бы знал, что всё начнётся так невинно? (невинно для борделя, естественно).

Они с оме пили. Оме захмелел, мешая немецкие слова и слова неизвестного языка, орал, требовал ещё вина — в итоге на двоих они выпили шесть (!) бутылок, потом потребовал пива… каких-то коктейлей из бара…

Руди, пытавшийся было урезонить бузотёра, сам оказался втянут в попойку — оме, обняв за плечи Вивиана, сидевшего слева и глупо пьяно улыбавшегося, и управляющего, умостившегося справа от оме и тоже обнятого рукой, как потом выяснилось, маркиза Аранда, покачиваясь из сторòны в сторòну громко орали:

Появившаяся охрана, до той поры совершенно не видная и попытавшаяся прекратить бесчинство, сама оказалась втянута в похабное действо. От дивана ночных лордов и леди подтянулись четверо остававшихся к тому моменту свободными, на что маркиз заорал официантам:

— Тащи ещё! — а затем провозгласил на неизвестном языке, — Я узнал, что у меня есть огромная семья: и тропинка, и лесок, в поле — каждый колосок, речка, небо голубое, — это все мое, родное, — это Родина моя! Всех люблю на свете я!

И действительно, чувство всеобщей любви и братства охватило присутствующих за сдвинутыми в несчастный приват диванами и столиками.

Официанты, сбиваясь с ног, таскали из бара, что могли — чипсы, солёные орешки, конфеты — в борделе не было ресторана, а повар, кормивший ночных бабочек завтраком, придёт только утром.

Охрана, присоединившаяся к попойке — трое здоровенных альф в кожаных чёрных жилетах на голое тело, тискали взвизгивающих проституток обоих полов.

Оме, незаметно удалившись и пьяно покачиваясь, смотался в подсобные помещения, вскрыл кухню и приволок сыры четырёх видов (добрался до заначки повара), окорока, колбасу, хлеб, здоровенную бутыль столового вина, чем вызвал восторг собравшейся за столом компании количество участников которой перевалило за десяток. Принесённое тут же было нарезано, разложено по тарелкам и пирушка продолжилась с новой силой. Взвиги тискаемых омег, хохот, выкрики. На том конце стола затянули песню… К пьянке присоединились и официанты и бармен. В стеклянные двери борделя толкнулись несколько клиентов. Двери не открылись.