Онлайн книга «Там, где нас нет»
|
Не бродить, не мять в кустах багряных Лебеды и не искать следа. Со снопом волос твоих овсяных Отоснился ты мне навсегда. Зерна глаз твоих осыпались, завяли, Имя тонкое растаяло, как звук, Но остался в складках смятой шали Запах меда от невинных рук. В тихий час, когда заря на крыше, Как котенок, моет лапкой рот, Говор кроткий о тебе я слышу Водяных поющих с ветром сот. Пусть порой мне шепчет синий вечер, Что и был ты песня и мечта, Все ж, кто выдумал твой гибкий стан и плечи — К светлой тайне приложил уста…[88] (стихотворение, конечно, бессмертно, но пришлось подправить с учётом сюжета, прости, Серёня). За столом всхлипнули… Роландан — здоровенный альфа-качок, уткнувшись лицом в плечико Ирмина, рыдал в голос. Слёзы залили широко раскрытые глаза Вивиана, неотрывно смотревшего на поющего для него оме. Целого маркиза. Ещё никто… никогда… Оме! Вивиан, не видя куда, поставил бокал на стол. Ножка его, при этом подломилась и он упал, расплёскивая вино между тарелок. «Виви, детка» от Леандера, отсос от Руди, благоговейно не двигавшегося и предоставлявшего сейчас свою широченную грудь для певца, затрòнувшего такие струны в душе омеги… Всё это ушло куда-то, для Вивиана сейчас существовал только он — омега-маркиз, случайно, судя по всему, забрёдший в их заведение и ставящий его сейчас на уши. А может не случайно? Может — это судьба? Не в смысле брака или любовных отношений, а в том смысле, что такая встреча неслучайна? За спинами сидящих оме и Руди промелькнул высокий силуэт. Юрген, поводя бёдрами и строго разглядывая творящийся бардак — под его взглядом прекращали улыбаться альфы и омеги, официанты вскакивали на ноги, прошёл в приват и уставился на пьяного Руди. Не-е-е… Нам этого не надо. Мы только разогрелись… У нас ещё танцы впереди… И шашлык… Уж музыку-то им всем в голове я обеспечить смогу. Появление сурового хозяина борделя мне категорически не понравилось — что это, в самом деле, такое? Мы тут отдыхаем, а он… Руди выдохнул мне в макушку: — Это он… Юрген… — ЮРА! — заорал я, что есть мочи. Альфа в длинном платье с разрезами вздрогнул, а я телекинезом потащил его к нам: — Садись! Выпей! Закусывай! — я отпихнулся кое-как от груди Руди и сел прямо, отложив тренькнувшую лютню в сторòну, за спинку дивана. Сейчас он будет бухтеть, дескать, то нельзя, это не так, вон, народ уже подобрался. ВСЕХ ЛЮБЛЮ НА СВЕТЕ Я! Юрген с хмурым лицом уселся рядом с Руди, подтянувшим к себе раскинутый в сторòны подол своего платья и, вдруг, неожиданно для всех выдал: — Гуляем! Заведение угощает! — произнёс и замолчал, сам удивившись тому, что сказал. За столом облегчённо загалдели, по рукам заходили бутылки, из которых наливали в подставляемые бокалы. В головах всех сидевших вдруг зазвучала забойная разухабистая музыка с неожиданно понятными словами: Водка пива водка пива, пад канец карпаратива Пад васточные мативы выпалняем нармативы Водка пива водка пива, пад канец карпаратива Ты уходиш так красива, была крута всем спасиба Джин и тоник джин и тоник, я в душе такой разбойник Не павериш сам не верю, но джин тоник в эта верит Спрайт тэкила спрайт тэкила, меня в оващ превратила Спрайт тэкила спрайт тэкила, меня в оващ превратила Акуратна улажила, нежна лавашом накрыла Водка с сокам памидорным, ну нибуть таким упорным Проста пакраснели гласки, ат двух капилек табаски Водка пива водка пива, пад канец карпаратива Пад васточные мативы выпалняем нармативы Водка пива водка пива, пад канец карпаратива Ты уходиш так красива, была крута всем спасиба После сотачки абсента, стали все гаварить с акцентам И зачем абразаванье, для взаимапаниманья Шакаладный, есть вишнёвый и канешна же миндальный Пробуй чачу, угащаю, ничиво ни заприщаю Хватит пить, паеш закуски, я уш понял что ты руский И паэтаму братэлла, ат Вахбета Изабелла Водка пива водка пива, пад канец карпаратива Пад васточные мативы выпалняем нармативы[89] |