Онлайн книга «Там, где нас нет»
|
В графине, нашедшемся в баре, развели водку. Народ собравшийся за столом опасливо косился на плещущуюся в нём прозрачную жидкость. О-хо-хо, ещё и водку их пить учить… Дальнейшее слилось в какой-то калейдоскоп событий. Роландан вслед за Гречелом полез танцевать стриптиз и тоже смог раздеться догола, а затем они оба, в чём мать родила, сидели в обнимку и на спор закидывали свои вещи на люстру, висевшую над нами. Победила, как водится, дружба — сандалеты обоих, повиснув за длинных кожаных завязках и покачиваясь, низко висели над сценой и столами. Я тоже что-то орал, спел по пьяной лавочке гимн Советского Союза, текст 1943 года, это там, где про Сталина, сначала заставив всех слушать стоя (немцы же, блин! Я их, сук! Погодите, ещё до 9 мая доживём!), а потом, вошедши в раж, выстроил нетвёрдо стоящую на ногах публику перед собой наподобие хора и, дирижируя руками и поддавливая гипнозом, заставил петь самих — на русском! Получилось раза с четвёртого. Вивиан, блаженно улыбаясь и чувствуя умиротворение от отпустившего, наконец, многолетнего возбуждения, широко раскрытыми глазами следил за шебутным оме. Намахнув полтишок и закусив мясной нарезкой окорока, я сел рядом с ним, долго глядел на омегу и, уставившись в его ласковые голубые глазищи, вдруг выдал, со злостью выплёвывая слова: Сыпь, гармоника. Скука… Скука… Гармонист пальцы льет волной. Пей со мною, паршивая сука, Пей со мной. Протянул руку, схватил омегу за затылок, до боли вцепившись в короткие светлые волосы. А в его и моей голове гармонь наяривает Камаринского… Излюбили тебя, измызгали — Невтерпеж. Что ж ты смотришь так синими брызгами? Иль в морду хошь? Подтянул к себе покорно шедшего на всё омегу, задрал его лицо вверх и продолжил в широко раскрытые голубые глаза: В огород бы тебя на чучело, Пугать ворòн. До печенок меня замучил ты Со всех сторòн. Чем больнее, тем звонче. То здесь, то там. Я с собой не покончу, Иди к чертям. Я сжал лицо Вивиана в ладонях. Сильнее. Ну, что ж… Оме хочет ударить? — пришло ко мне по эмпатии. Пусть бьёт… Вивиан согласно прикрыл глаза. Да что ж ты какой? На всё готовый-то? А если я тебя убивать буду? Ох-х… Человек ты мой, человек. Ты ж меня в первый раз видишь! В бедную, несчастную голову Вивиана ворвался весь тот пласт эмоций одинокого срывающегося в «ночь» человека, устроившего свой дикий загул и сейчас ищущего и просящего о чём-то. Уставшего от этой жизни… Будто пытающегося сказать, что мир слишком жесток, что надо смириться с этим, потому что нет смысла бороться с судьбой. Он как будто просит прощения за то, что так долго не мог найти для себя покоя. А, наверное, и не найдёт. Никогда… Омега вдруг протянул ручку к лицу оме со страшными глазами (очки где-то разбились, пока мы с Юргеном «обжимались» в коридоре) и нежно, невесомо погладил его по щеке. Тот выпустил его волосы, ухватил ручку Вивиана и, не отрывая взгляда нечеловеческих глаз от лица проститута, поцеловал в ладошку и снова прижал её к своей щеке. — Прости, Виви, оме должен быть сильным… Иначе он умрёт… Раздражение ушло, оставив после себя пустоту. И тут только выпить. Выпить ещё надо. — Юрка! Юрка, блядь такая! Ты где! Юрген поднял от стола голову, лежавшую на руках: |