Онлайн книга «Там, где нас нет»
|
Омега, наигрывая, смотрит куда-то вниз, настроение у него раздумчивое, он сам подпадает под магию строк сказки. — Стоп! — останавливаю я его, — запомнил состояние своё? Лотти кивает. — Так! Людвиг иди сюда, — зову я альфу, — вот, представь — сцена здесь, — показываю рукой, — здесь правый край, там левый. Домик Жизи будет стоять там. Жизи, иди сюда. Ты в домике. Тебя пока не видно. Людвиг, тебе скучно и тоскливо. Все твои товарищи в коробке, а ты остался один. Но… ты солдат. Ты не можешь без них — они… вы все вместе. Но ты не такой. У тебя одна нога. Этим ты отличаешься от них. Из-за этого не можешь за ними угнаться. Но и оставить ты их не можешь. Осознаёшь это вот всё. Днём тобой играют дети. А ночью, после полуночи, ты оживаешь. И видишь, что остался один. И тебе тоскливо. И, чтобы развеять эту тоску, ты маршируешь и разговариваешь сам собой. Погнали! Лотти — музыку. — «Ах, как грустно одному маршировать, самому себе команды отдавать…», — засипел Людвиг без выражения. Да-а… Лотти отвернулся к стене. Улоф, внимательно наблюдавший за моими режиссёрскими потугами, хлопнул себя по лицу. Жизи вскинулся: — Людвиг! Людвиг! Не так! Ну, ты что? Вот оме говорит как надо! Омежка подскочил к Людвигу и начал его тормошить за руку как тогда в переулке. — Отстань, Жизи! Делаю, как могу. — Ладно, — прерываю я излияние эмоций Жизи, — путь пока весь текст озвучит и походит туда-сюда. Давай, Людвиг. Тот механически твердит текст, ходит вправо-влево. Чёрт с ним! Пусть пока так. Нам сейчас важно прогнать весь сценарий, чтобы установить последовательность действий одного актёра за другим. Людвиг закончил ходить и читать, остановился, глядя на меня. — Жизи, теперь ты. Смотри. После полуночи, дверки твоего домика раскрываются, ты выходишь на порог. Смотришь вверх, на звёзды, а затем начинаешь танцевать. Лотти нам музыку обеспечит. Лотти! — командую я и омега начинает перебирать струны лютни. — Жизи, взмах рукой и одновременно взмах ногой! — координация у него хорошая, упасть не должен, — в эту сторòну. Стой! Смотри, — начал я объяснять движения танцовщика, — выходишь. Останавливаешься у косяка, касаешься его рукой, голову тоже к нему чуть наклоняешь. Вскидываешь взгляд вверх. Вздыхаешь. У тебя мечтательное настроение. Романтика, понимаешь. Ночь, звёзды. Тебе чего-то хочется, но ты не понимаешь чего… А, поскольку, ты танцовщик и ничего больше не умеешь, то ты выходишь и начинаешь танцевать. Твоё тело говорит вместо тебя. Оно твой язык. Именно поэтому у тебя нет слов. Спускаешься со ступенек и вот здесь танцуешь. Руки вверх! Обе! Стой! Не так! Я показывал, как, по моему мнению, должен двигаться танцовщик. — Потом оборот. Сначала ты солдата не видишь. Людвиг, иди сюда. Стоишь тут. Ты замер. Ты увидел красоту. Не видел никогда такого, в первый раз. Понятно? — объяснял я состояние солдата, — Ты поражён в самое сердце… Альфа хлопал глазами, не понимая, чего я от него хочу. Демоны! — Стой, Жизи! — остановил я вертевшегося и изображавшего танец омежку. — Людвиг, давай вспомни, что-то такое в свой жизни, что тебя удивило… — Это… было… — Удивило и обрадовало одновременно. Вызвало восторг. Было? Тот кивнул головой. — Вспоминай! Людвиг сделал напряжённое лицо. Ну, хоть так… — И ещё, — опять ему я начал пояснять, — Вот это, — мой палец указал на Жизи, — не Жизи, которого ты знаешь, не Жизи, что всё время верещит, тормошит вас всех, боится крыс и которому ты локтем в бок тыкаешь. Это — первая и последняя любовь всей твоей короткой солдатской оловянной жизни. Это тот, кто прыгнет к тебе в огонь и умрёт вместе с тобой… И именно так ты должен смотреть на него. Зрители должны понять это. Не сделаешь — ничего не получится. Вы с ним стали истинными. Ты увидел его и всё! Мир рухнул! Перестал быть таким, каким ты его знал. Всё стало другое. Всё окружающее ты теперь видишь сквозь него. А он сквозь тебя… И от него свет идёт. И только ты его видишь и больше никто. Потому, что его свет — он только для тебя. И его жизнь, она тоже только для тебя. И твоя жизнь — только ему. И он точно также видит твой свет. И этот твой свет — только ему. А зрители… У них, у всех, кто, естественно, постарше, есть свои истинные. Они знают, как это — иметь истинного. И их обмануть невозможно. Ты должен напомнить им — как это, когда кто-то кому-то становится истинным. И в этом смысл, главный смысл этой сказки… |