Книга Там, где нас нет, страница 910 – Альвин Де Лорени

— An ferro intemerata haec est. Circiter triginta centesimas compositionis eius nickel et chromium immunditias constare debet. (Это нержавеющая сталь. Процентов тридцать в её составе должны составлять примеси никеля и хрома. Скажем, двадцать никеля и десять хрома), — пояснил я свои художества, — Dicamus, viginti nickel et decem chrome (составом можно поиграть — восемнадцать никеля, двенадцать хрома или наоборот… А вот тридцать процентов по массе или объёму — это и предстоит выяснить.)

— Magister Rector (Господин ректор), — обратился я к внимательно слушающему нас главе Схолы, — Discipuli ultimas theses habent, annon? (у студиозусов ведь есть выпускные работы?)

— Scilicet, ome Ulrich, sane… (Безусловно, оме Ульрих, безусловно…)

— Declaratio harum relationum fiat diploma opus unius ex his magistris… (Вот пусть выяснение этих соотношений и станет дипломной работой кого-то из этих искусников…)

— Dictum est mihi, omeUlrich, quod in postrema lectione cum artefactologis, colloquium non solum de ferro immaculato… Maior meus cum lucentibus oculis rediit, hoc anno artefactologiam modo finiens, dixit mihi te demonstrasse experimentum iucundum ad volatum in aere relatum.Itane est? (Мне передавали, оме Ульрих, что на вашей последней лекции у артефакторов речь шла не только о нержавеющей стали… Мой старший вернулся с горящими глазами, он как раз факультет артефакторики в этом году заканчивает, так вот, он рассказывал, что вы им демонстрировали любопытный эксперимент, связанный с полётом в воздухе. Это так?) — продолжил адмирал.

— Ome Ulricus? (Оме Ульрих), — оживился ректор, — Quid aliud loqueris cum discipulis quam nescio? (о чём ещё, чего я не знаю, вы говорили со студиозусами?)

— Videtis, iudices, hic res est.Illo die putavi me esse ultimum diem in hoc mundo… (Видите ли в чём дело, господа. В тот день я полагал, что… в общем, я считал, что это мой последний день в этом мире…), — я задумался над сказанным, а действительно, последний, ведь, день для меня был, — putavi hunc diem in hoc mundo esse. (именно поэтому я и просил вас, господин ректор, поставить в расписании мои часы самыми первыми — я боялся не успеть… Да… Но, как видите), — тут я «обворожительно» улыбнулся, обнажив свои клыки, а ректор и адмирал дёрнулись в креслах, — Et discipuli hoc manifeste persuaserunt.Cogito pro urbe et Schola, facultatem habere planorum, quae homines tollunt, perutile erit. (я ещё с вами… А возможность полёта есть. И студиозусы наглядно в ней убедились. Я думаю, что для города и Схолы, возможность иметь самолёты, поднимающие людей, будет весьма полезна), — вот вам и польза от меня, самого, наверное, беспокойного подданного — внушал я эту мысль в головы своих слушателей.

— Готфрид! — капризно дуя губы, без стука к нам вошёл Элл, — мне скучно! Вы ушли. Ты со мной даже не поговорил. А у нас такие гости! Вилли совсем нас забыл. Да и… — тут омега запнулся, — его светлость, — голос Элла дрогнул, — тоже…

Я молча вскинул руки и хлопнул ладонями по подлокотникам кресла, в котором сидел — дескать, видите, разговор окончен.

— Оме Элл, извините меня, мне нет прощения! Я забыл о вас! А между тем, — тут я встал из кресла и подхватив омегу под ручку, повёл его к двери, — мне есть, что вам рассказать… Да, господа, — обернулся я к вскочившим при входе Элла ректору и адмиралу, — сталь и самолёт — хорошие темы для дипломных работ!