Онлайн книга «Там, где нас нет»
|
— И первый сын возвратился домой: «Гордись, отец, — я великий герой! Вся власть моя, и в этом суть — На крови я построил свой путь!» Оркестр едва освещён. По моему почину для каждого музыканта из толстой проволоки изготовили пюпитры, а над ними в жестяном абажурчике, так, чтобы освещать только ноты, горят крохотные осветительные шарики. И сейчас оркестр переливается огоньками. Часть музыкантов слушает, что поют со сцены, а часть готовится подхватить слова своими инструментами. И над всем этим царит мейстер Ганс. Ему выдана дирижёрская палочка, привёдшая его в восторг, и он строго взирает на литаврщика, жестом руки указывая вступление. Лотти завершает последние слова и тонким чистым голосом под звуки литавры тянет и тянет, завершая песню… Наконец, он закончил, запыхавшись, опускает голову в столбе света и флейтист, в полной тишине начав, обрывает музыкальную фразу. Свет медленно гаснет, погружая сцену в непроглядную темноту. Гаснут и огоньки пюпитров. Весь зал целиком погружён с темноту, давая зрителям прочувствовать спетое. Затем прожектора, медленно разгораясь в четверть накала, упираются в так и стоящего с опущенной головой Лотти. Омега поднимает лицо к залу, снова выдыхает в тишину и, приложив руку к груди, торжественно кланяется. Свет гаснет и я телепоритрую его за занавес. Зал взрывается аплодисментами. Кто-то с галёрки выкрикивает что-то нечленораздельное. Зал бушует! Пережидаю немного и опять выхожу на сцену из-за кулисы: — Господа, мы рады, что легенда Великого герцогства Лоос-Корсварм пришлась вам по вкусу… Вал аплодисментов нарастает и нарастает. И я снова купаюсь в эмоциях зрителей. Насладившись ими продолжаю: — Давным-давно далеко на севере, на западном побережье Граничного мыса (это мыс между Западным океаном и Северным морем, его надо обойти, если плыть на корабле в Майнау) жил народ пиктов и однажды жестокий король шотландцев — так звали захватчиков с юга, захватил их страну… А что произошло потом… — интригую зал, не давая ему остынуть после песни о трёх сыновьях, — Нам снова расскажет господин Лотти. Замечу только, что в жизни есть вещи важнее самой жизни… И честь… Честь народа заслуживает обмена на жизнь… Отхожу в стрòну и из-за моей спины снова выходит Лотти. И опять на него сверху отвесно падает столб света: — Из вереска напиток забыт давным-давно. А был он слаще мёда, пьянее, чем вино… Начинает он, сопровождаемый печальной мелодией клавесина (пианист возражал, конечно, но таковы требования «историчности», скажем так). И грустная история продолжается и продолжается: — Лежал живой на мёртвом, а мёртвый на живом… И тут же фанфары подхватывают, сопровождаемые барабаном: — Лето в стране настало, вереск опять цветет, но некому готовить вересковый мёд. Баллада разрастается и разрастается, песня идёт к своей кульминации, а зрители слушают не шевелясь. Такие песни знакомы зрителям, но ещё никто не пытался так изощрённо вытаскивать их чувства на поверхность. А Лотти, поднявшись высоко-высоко, под звон фанфар выводит на грани крика: — Сильный шотландский воин мальчика крепко связал и бросил в открытое море с прибрежных отвесных скал. Волны над ним сомкнулись. Замер последний крик… И эхом ему ответил с обрыва отец-старик! И музыка, поднявшись в проигрыше вслед за голосом певца, опускается подобно тяжёлым волнам холодного моря и, отхлынув, позволяет завершить, чётко проговаривая в тёмный зал: |