Онлайн книга «Там, где нас нет»
|
И ещё. В «Дон Кихоте» буду жить я. После того как для меня всё кончится. И каждый, кто откроет книгу, встретится не только с ним, но и со мной… … А тоска одолевала и одолевала. Я постоянно видел вокруг себя людей, превратившихся в мертвецов. Не всех, далеко не всех, примерно четверть или треть от общего числа всех встреченных. Вроде вот перед тобой живой человек, говорит что-то, улыбается, а через этот образ проглядывает труп. И абсолютно все такие трупы плохие — полусъеденные, разорванные на части, выпотрошенные… Эмоций, поглощаемых мной от окружающих, стало не хватать. Я чувствовал этот голод — в солнечном сплетении возникало тянущее чувство, моё энергетическое ядро тянуло отовсюду, откуда можно энергию — Силы явно не хватало. Я даже пробовал снова ходить на источник Силы в хижине Адальберта. Пока я там, вроде бы полегче, но стоит выйти, как снова тянет и тянет, вгоняя в тоску… Выхода из этой ситуации я не видел, но как-то вспомнив свои ощущения от поглощённых на концерте эмоций, снова вернулся к идее нового концерта. Даже наброски делать начал. И вот что странно — даже сама мысль об этом принесла облегчение. Для печати «Дон Кихота» были привезены почти пять сотен заказанных мной медных пластинок. Ночами я резал на них текст и дело пошло. Несколько дней я только тем и занимался, что печатал свою новую книгу. Снова утянул из типографии Схолы краску и бумагу, а вот ткань, картон и бумагу для переплётов пришлось покупать самому. Я даже ночевал во втором доме, возясь с ребёнком Эльфи дистанционно, а спать укладывался в комнате у Вивиана. Тот, просекши это обстоятельство, переселился к себе, ко мне под бочок. А Веник остался один и спал в своей комнате, хоть и дул губы по утрам — как же! любимый папочка бросил своего ненаглядного сыночка… Мелкий своим обаянием продавил даже меня и я действительно стал считать его своим сыном. Возился с ним, показывал буквы в специально для него нарисованном русском букваре, рассказывал сказки (какие помнил) на эти наши с ним посиделки со сказками собирались вообще все мои — такого тут никто не делал. Особенно нравился всем и Венику, в том числе, рассказ о Маугли. Естественно, по мультфильму. И не ублюдочно-тупому пендосовскому, а по нашему. Там, где и радость и драма и трагедия… Фразы из него о законе джунглей, бандерлогах, о моей добыче — отдайте его мне, мы с тобой одной крови — ты и я, стали в нашем клане расхожими, что называется мемами. На базаре, в лавке, торгующей товарами для художников, я добыл палочки цветной пастели и даже нарисовал всех персонажей из мультика, а потом сшил нарисованное. Книжка привела в восторг не только Веника, не расстававшегося с ней, а вообще всех, кто её видел. Я даже придумал, специально для желающих, напечатать ограниченным тиражом книжки-раскраски по Маугли. Вот только до реализации дело не дошло. После окончания работы над вторым домом я увлёкся рисованием портретов. Почему-то мне показалось это важным. Интуиция говорила, что так будет правильно. И я рисовал. По памяти. Шиарре, Янка, Оле, Лило… Специально для мелкого нарисовал его родителей — Листерина и Харальда. Рисовал пастелью. До холста и масляных красок руки не доходили. Да и не считал я себя способным на это. Ёрочке нарисовал Кларамонда, чем довёл мальчишку до слёз. Он их никому не показывал, плакал молча, в подушку. Но я-то знаю… Портрет Клара, обрамлённый в рамку и закрытый стеклом занял место на стене его комнаты. |