Книга Сиротка для Ледяного Повелителя, страница 48 – Алиса Лаврова

Однако я все так же не представляла, что у него на уме.

— Меня всему научила моя покойная приемная матушка, — сказала я, чтобы заполнить тишину. Мне казалось, что если разговор прекратится, может случится что-то очень страшное.

— Похоже, она неплохо тебя воспитала, — сказал он, — ты всем очень нравишься.

— Все очень добры ко мне, — сказала я.

— Вот они удивятся в крепости, когда не найдут тебя на месте, — сказал Соломон весело улыбаясь, — Крастен, верно, три шкуры сдерет с милых старушек, которые за тобой приглядывают.

Я ощутила на себе взгляд его страшных черных глаз, и боялась ответить на этот взгляд.

— Они не виноваты, — сказала я, — это с меня надо три шкуры спустить, а не с них.

Я набралась храбрости и, выпутавшись из одеял, села на кровати. Соломон продолжал сверлить меня своим неотрывным взглядом.

— Содрать с тебя? — спросил он медленно и облизнул губы, и внутри меня все похолодело от этого жеста.

— Я должна как можно скорее вернуться, — сказала я несмело, и каждое мое следующее слово было тише предыдущего.

Он не отпустит меня

— Тебе здесь плохо? — спросил он, вертя в руках столовый нож.

Мое сердце упало. Я смотрела на нож в его руках и ощутила волну неприятных мурашек, бегущих по позвоночнику.

— Пожалуйста, — сказала я, и мой голос предательски дрогнул.

Соломон улыбнулся и посмотрел на меня, как хищник, уверенный в том, что его добыче некуда бежать.

— Боишься меня? — спросил он и в голосе его слышалось то ли сожаление, то ли любопытство, я не смогла бы сказать точно, даже если бы мое сердце не колотилось в эту минуту как бешеное.

— Чего мне боятся? — спросила я, изо всех сил пытаясь сохранять самообладание,

— Сэльма отзывалась о вас, как об очень хорошем человеке, которому можно доверять.

— Сэльма — старая дура, — бросил Соломон и воткнул ножик в стол. Я вздрогнула от неожиданности.

— Боишься, — сказал он с улыбкой, теперь уже утвердительно, — правильно делаешь, что боишься. Ты не представляешь, какие вещи я творил. Мне бы сейчас не мирно беседовать с милыми девушками, а гнить в земле, присыпанным золой Хотя, это, наверное, чересчур гуманно.

Я не понимала, как мне реагировать на его слова.

Так чего же он хочет? Он словно бы признается в чем-то и хочет, чтобы я была свидетельницей.

Он сидел на стуле и задумчиво глядел на свои руки.

Я молчала, боясь нарушить эту тишину. О чем бы он ни думал, мне не хотелось прерывать его мысли. Сейчас был очень хороший момент для того, чтобы попытаться сбежать. Но я не трогалась с места, продолжая сидеть и смотреть на него.

— Я наврал им всем, и тебе тоже, — сказал он вдруг.

Голос его звучал безжизненно и глухо, как будто он говорил через стекло.

— О чем? — спросила я осторожно.

— Да, можно сказать, что обо всем, — вздохнул он.

— А почему вы говорите это мне, — спросила я, чувствуя, что его ответ скорее всего, мне не понравится. Кому говорят вещи, которые не могут доверить другим?

Тем, кто никому точно не расскажет. А в каком случае я точно не расскажу?

06 этом мне не хотелось даже думать. Я знала, что если начну распутывать эту мысль, как клубок ниток, я пропаду.

— Потому что благодаря твоей вчерашней глупости, я смогу, наконец, покинуть это место, — сказал он со вздохом.

Я смотрела на нож, воткнутый в стол, боясь, что он вытащит его и направит на меня.