Книга Головы с плеч, страница 148 – Зои Хана Микута

Милостивые боги. Она, Каро, слишком прекрасна, чтобы быть съеденной таким уродом.

На ребрах твари Каро заметила клеймо: 꿀^[40]. Святой поднял подбородок – а заодно, естественно, и тело – и уставился бессмысленным взглядом на двух ведьм, забившихся под арку у входа в кафе.

Краем глаза Кэресел заметила серебристый блеск, но магия Икки не действовала за пределами Лабиринта. И это был не ее Святой. Как такое могло произойти? Неужели другие Святые, обитавшие в Лабиринте, последовали примеру своих собратьев, лезущих на Стену? Прямо как стадо овец…

Кэресел очень тихо заговорила.

– Ну хорошо, а сейчас…

Святой прыгнул. Рука Каро уже лежала на плече Икки, поэтому они обе распластались на ступеньках; бедро или какая-то другая часть тела Святого задела ее висок, но основной удар пришелся по двери, которая разлетелась в щепки.

Каро еще чувствовала слабость во всем теле после дряни, которую скормила ей Икка; она знала, что не сможет убежать от Святого, и поэтому она должна была убить его немедленно. Она выпустила Икку, нашарила свои ножи, вонзила их в брюхо Святого и рванула вверх, чтобы выпотрошить его… но он перегруппировался, врезал ей ногой в живот, и она отлетела в ту часть помещения, где были расставлены столики и стулья. Загремела мебель, зазвенела разбитая витрина, и, повернув голову, Каро увидела, что Святой уже ползет по противоположной стене. Черная кровь заливала обои с букетиками лаванды, руки и ноги напряглись, готовясь к прыжку. Каро ощутила электрическое покалывание во всем теле; магия обожгла веки. Но она знала, что этого будет недостаточно.

Каро всегда думала, что она умрет в Стране Чудес, но никак не в Петре, не в этом милом маленьком кафе-пекарне, где сквозь запах крови пробивался аромат сладкой пасты из красной фасоли, среди осколков витрины, перемазанных разноцветными пирожками-муджигэтток. Она предпочла бы, чтобы сейчас у нее под ногами были корни, а не светлые напольные плитки, тогда она была бы ближе к своим богам… Эта мысль принесла мимолетную боль; Кэресел слишком сильно боялась, чтобы задерживаться на ней. Она машинально открыла рот и произнесла:

– М-да, твою мать.

Она не хотела браниться, но после того, как слова сорвались с ее языка, ей понравилось, каким спокойным тоном они были сказаны, понравилось то, что она перед смертью обратилась к самой себе. Она закрыла глаза. Услышала, как затрещала стена, от которой оттолкнулся Святой.

И она была еще жива.

И с улицы неслись вопли Икки.

Кэресел вскочила на ноги. Она почувствовала присутствие ворон, привлеченных ее страхом. Выставив руки перед собой, как в Тумане, Каро втянула в себя птиц, их легкость, их сердцебиение, их когти и перья. Проклиная тошноту, не оставлявшую ее, несмотря на жжение магии, она сбежала с крыльца пекарни и пальцем, усаженным птичьими когтями, указала на Святого, который оторвал Икку от тротуара.

Да уж. Плохой вкус – это неисправимо.

– Ya. Ты что, серьезно? Предпочитаешь ее мне? – рявкнула она, и вороны застрекотали и закаркали у нее над головой. – Если кому-то и суждено прикончить эту сучку, то это буду я.

Год 0094, Зимний Сезон

В живых остается 988 Святых

Итак, уже во второй раз за неделю Святой хватал Икку, словно кошка котенка. Ей это до смерти надоело.

Упершись ногами в широкую грудь Святого, чтобы помешать ему затащить себя в щелкающие пальцы-челюсти, Икка снова призвала на помощь свою магию. Обжигающая жидкость выступала на месте коренных зубов и булькала во рту. Все было бесполезно; Икка чувствовала Тьму вокруг себя, но Тьма сопротивлялась ее чарам, ведьма не могла за нее зацепиться. И поэтому Икка потянулась к голове Святого и вырвала ему глаза – не для того, чтобы сделать его беспомощным, тварь и без глаз прекрасно могла найти ее по запаху; просто она по-настоящему рассвирепела.