Книга Головы с плеч, страница 187 – Зои Хана Микута

– Твою мать^[47], Сикл, тебе что, мало?

– Я и не думала, что ты поймешь.

– А ты сама-то понимаешь, что творишь? Я об этом размышляю уже несколько дней после того, как королева за…забрала мои глаза – кстати, я видел тебя в Лабиринте. Ты совсем свихнулась – ты хотела всего-навсего убить Хэтти Новембер, а теперь что?

– Ты у нас такой добродетельный, Чешир. – Икка выплюнула это слово, как будто оно было ядовитым. – Твоя мораль для меня ничего не значит. Кровопролитие – одно из моих божеств.

Кай коротко, презрительно рассмеялся.

– А Страх? А Горе? Тоже твои боги? Ты приносишь им жертвы, прямо сейчас.

– Да мне плевать! – заорала Икка, поднялась на колени, вцепилась в решетку.

Она брызгала серебристой слюной в коридор, разделявший их камеры, как капризный ребенок. Она могла вести себя как ребенок! Вести себя как ребенок и разрушить весь этот дворец, весь этот город.

– Мне плевать мне плевать мне плевать! Ее мамаша бросила меня Святым, а я сожрала их живьем – я самая жуткая тварь, которую когда-либо создали Ккули. И первый монстр, который заставит их заплатить за это.

А потом Икка замолчала. Где-то вдалеке Кай смеялся и говорил: «О, прошу тебя, Сикл, выходи за меня замуж». Но она почти не слышала его, потому что вдруг поняла: он прав.

Она не причинила вреда королеве; ей, наверное, не удалось даже разозлить Хэтти Новембер как следует. Связь между Иккой и Святыми была настолько сильной, что она поддалась терзавшему их голоду; она позволила им утолять этот голод на улицах, в квартирах, где прятались перепуганные горожане.

Ей показалось, что она объелась, и ее затошнило. Она отвернулась, чтобы блевать, но оказалось, что ее желудок пуст, и она выплюнула только прозрачный желудочный сок, смешанный с магией.

«Я еще могу это сделать». Икка стояла на четвереньках, голова у нее кружилась, но она все пыталась проникнуть в чужое сознание, в чужую голову. «Я не закончила. Я еще не закончила».

– А ты жалкая пустая оболочка, кукла, такая же, как Святые, – рявкнула она на Кая, который все смеялся.

А потом раздалось клацанье когтей по камню, и в коридоре появился Хана.

Икке захотелось орать, когда она увидела Книгу Святых, зажатую в его руке, почти скрытую десятью пальцами; монстр пополз к ней на четвереньках, но умудрился не выронить книгу. Потом он прижался к решетке – почти девять футов костей, кожи и жилистой плоти, одна рука такая длинная, что Икке показалось, будто она растягивается, как резиновая, когда он просунул ее между прутьями. И вот она поймала Книгу и ручку, выпавшие из его пальцев.

Не обращая внимания на звуки, доносившиеся из камеры Кая – кажется, его тошнило, – Икка раскрыла книгу и обнаружила, что из двух оставшихся страниц держится только одна. Она смахнула вторую страницу на пол, отвинтила колпачок ручки, склонилась над Книгой Святых и прижала кончик пера к пергаменту.

И чуть не отпрянула. Магия сразу же хлынула из ее десен, выступила в уголках рта; Икка едва успела нацарапать первые два слога, а потом ее захлестнула могучая волна чистой энергии. Она резко втянула воздух и едва не задохнулась – ей показалось, что некая сила затолкала воздух обратно, прямо в легкие. Если бы она в течение последних двух дней не практиковалась в расщеплении сознания, то, наверное, лишилась бы чувств от этого нового ощущения. Она снова как будто бы находилась в двух местах одновременно.