Книга Ночь упырей, страница 202 – Анастасия Андрианова

Мавна счастливо хихикнула и уткнула лицо в подушку. Наволочка теперь пахла ими обоими: вишнёвые духи и лавандовый шампунь с лёгкой примесью табака. Наверное, теперь так для неё будет пахнуть счастье.

Внизу живота тянуло после его жаркой любви, бёдра горели, а в голове разливалась блаженная лёгкость. Покровители, как давно она об этом мечтала! И насколько же лучше всё оказалось наяву, чем в её мечтах.

Мавна потянулась за футболкой Смородника, валяющейся на полу. Набросила её на голое тело и встала с матраса. Длины футболки как раз хватило, чтобы скрыть её до середины бёдер, а мягкая ткань так приятно легла на разгорячённое, размякшее от наслаждения тело, что Мавна подумала: неплохо бы присвоить эту вещь себе в качестве ночной рубашки.

Огни и хлопки фейерверка продлились ещё пару минут, сопровождаемые радостными криками. Шишка на столешнице тоже преображалась, когда ловила на себе синие, зелёные и алые блики. Мавна нажала кнопку на чайнике, взяла с тарелки кусочек пряника и задумчиво посмотрела на банку с огурцами. Так они и не дошли до них.

– Смонь, откроешь? – попросила она, когда он вернулся, пахнущий табаком и морозным воздухом.

Смородник прижался губами к виску Мавны. Без лишних слов, так спокойно и по-свойски, будто не было между ними ни перебранок, ни робких прикосновений и странных диалогов. Будто они уже родились созданными друг для друга и провели вместе долгие-долгие годы, полные счастья, принятия и любви. Она всхлипнула от избытка эмоций и обвила его руками за пояс.

– Огурцы. Да, – пробормотал он, будто вдруг снова накатило стеснение. – Ага.

Крышка банки издала глухой «чпок», и Мавна достала огурец прямо пальцами. С хрустом куснула и зажмурилась.

– Темень сожри, как же вкусно! Попробуй.

Второй огурец она сунула Смороднику в рот, и он издал протяжный стон.

– Вот! – Мавна ударила в ладоши. – Я же обещала! Говорила я тебе, а? Говорила?

Смородник уставился на неё, хрустя огурцом.

– Обещала, что будешь стонать! Ну, когда передавала их вместе с кабачком.

Смородник только ухмыльнулся и потрепал её по макушке, взлохмачивая волосы, когда прошёл к чайнику и плеснул кипятку в две кружки. Себе – в уродливую, с логотипом чайной компании. Мавне – в её, с нарисованными шишками и белками, принесённую из дома.

– Красиво я тут всё обставила? – спросила она.

– Красиво, – согласился Смородник, блаженно щурясь и глотая обжигающий чай. – Но учти, что лишний хлам окажется в помойке.

Мавна прожевала пряник, отряхнула руки и ущипнула его за голый бок.

– Это что ещё тут хлам?! Может, твои кружки – хлам?!

Смородник пихнул её в ответ. Она щипнулась уже больнее, и тогда он вскочил со стула, схватил Мавну в охапку и принялся щекотать. Мавна завизжала, захлебнулась смехом, попыталась выкрутиться, но крепкие руки держали слишком сильно.

Она не поняла, в какой момент они снова упали на матрас, неистово целуясь до боли в губах и сжимая друг друга в объятиях так сильно, что казалось, ещё немного, и затрещат кости. Не поняла, как на ней опять не осталось футболки.

Их снова затянуло в водоворот, в лаву, в цунами, в ураган. В страсть и нежность, в бесстыдное вожделение и робкие ласки.

А проснувшись поздней ночью на груди Смородника, она протянула руку, чтобы выключить наконец гирлянду. Пусть отдыхает. Как и они.