Книга Кровавое забытье, страница 21 – Вела Рот

Мрачность наполнила ее ауру.

— Все, чего они достигли сопротивлением, — это изгнание.

— Они достигли земли, свободной от влияния Орденов.

Трои бежал так далеко, чтобы сбежать от Ортроса, только чтобы встретить женщину, которая бы процветала там.

— Что ты будешь делать, когда твоя месть свершится? — спросил он.

Ее взгляд стал отрешенным, и ее внутренние защиты затвердели над ее эмоциями.

— А ты уже заглядывал так далеко вперед?

— Нет. — Он не мог видеть дальше момента, когда услышит, как остановится сердце Риксора. — Бал завтра, — сказал он, стремясь к более легкому тону. — Это наша последняя ночь для подготовки. Найдется еще что-то во мне, что вам хотелось бы отшлифовать, Ваше Высочество?

— Мои комплименты вашему столу, — ответила она, традиционные слова благодарности, которые гости говорят хозяину в конце банкета. Она отложила вилку. — Придержи свои клыки при себе завтра ночью, и все пройдет превосходно.

Он левитировал ближайшую лютню в свою руку и начал настраивать ее.

— В таком случае, у нас есть время немного отвлечься.

— Где принц научился играть на лютне?

— Во мне всегда сочеталось множество талантов.

— Ты помнишь, как настраивать ее, после того как проспал сто лет?

Он подтянул еще одну струну и проверил ее, получив в награду чистую высокую ноту. Гораздо лучше.

— Есть вещи, которые невозможно забыть.

Сколько ночей он играл для своих людей, чтобы поднять их боевой дух?

Затем были более ранние воспоминания, которые он предпочитал забыть. Улыбка его матери в те редкие случаи, когда он мог играть для нее. Наставления его отца о том, что лютня бесполезна в руках воина.

Трои обнаружил, что играет вступительные аккорды танца Гесперинов. Он подхватил его в кофейнях на доках Ортроса во время долгих, диких ночей танцев, которые обычно заканчивались в приватных комнатах наверху. Он пытался утопить свои внутренние битвы в крови и удовольствии, до той ночи, когда он стал достаточно могущественным, чтобы вернуться сюда и принять свой последний бой против врагов.

Этому противостоянию было сто десять лет. Так почему же, вместо того чтобы стратегировать накануне битвы, он сидит здесь и играет Гесперинскую песню для Селандин?

Ее нога отбивала такт об пол под столом.

— Эта песня похожа на твое кольцо.

— Она создана для танцев.

— Я не знаю шагов.

— А что мешает станцевать ее по-своему?

Она встала из-за стола и сошла вниз, в открытый центр зала. Остановившись, она закрыла глаза, отбивая такт песни пальцами по бедру. Затем она начала с начальных шагов Кордианского танца, который он помнил еще со своих дней. Его сдержанная чувственность сделала танец его любимым.

Она изменила и смешала шаги, чтобы они подошли под мелодию Гесперинов, и по мере того как она находила свой ритм, ее движения становились более уверенными, более страстными, чем любая женщина осмелилась бы перед публикой, кроме Гесперина.

Он наблюдал, как она заново открывает для себя радость движения без боли. Она была поглощена музыкой, ее халат кружился вокруг нее. Он не мог оторвать глаз от покачивания ее бедер и чувственных движений ее рук. Он мог представить, как она будет двигаться под ним и как ее прикосновение будет ощущаться вдоль его спины.

Трои уже обжигался любовницами прежде. Разве это когда-либо останавливало его от игры с огнем?