Книга Кровавое забытье, страница 8 – Вела Рот

Сердце сжалось в груди, и мир вокруг померк. Перед ним были только лица из памяти.

Его люди сражались рядом с ним каждый раз, когда они встречали смерть, и смеялись вместе с ним каждый раз, когда выживали. Они стояли с ним на похоронах его отца и поднимали тосты на его роковом коронационном банкете. Они были его братьями — не по крови, но по узам верности, крепче любых, что связывали его с родней.

Теперь они жили только в его памяти.

Нет. Может, она лгала, пытаясь манипулировать им? Даже когда сомнение закралось в его мысли, знакомый звук достиг его чутких бессмертных ушей через закрытые ставни дома. Гонг в Храме Антроса. В полночь каждого дня праздника Летнего Солнцестояния боевые маги отбивали год, прославляя долгое правление своего бога над миром.

Трои отсчитал удары. Одно тысячелетие. Пять веков. Двенадцать лет. Был 1512 год. Селандин говорила правду.

Все люди, которых он когда-либо любил, исчезли.

Легчайшее прикосновение эмоции вернуло его в настоящее. Хотя он не видел этого в жестком взгляде Селандин, глубоко внутри нее была нить сочувствия.

— Мне жаль, — сказала она.

— Наследники Рикса все еще живы? — спросил Трои, стиснув зубы.

— После того, как тебя превратили, он заявил права на твое княжество. Его прямой потомок, Риксор IV, теперь правит Галео. Боюсь, этот заброшенный поместный дом — все, что осталось тебе.

Это не имело значения. Его люди были мертвы, а тот, кто носил имя Рикса, жив.

— Где он? — проревел Трои.

— Ты не сможешь пойти за ним в твоем нынешнем состоянии. Я могу помочь тебе подготовиться, и в Летнее Солнцестояние я смогу приблизить тебя к нему для идеального удара.

Он сузил глаза.

— Как? Ты маг Ордена Черы или отступница, укравшая этот посох?

Она взвесила веретено в руке, и в ее ауре заструилась сила.

— Полагаю, с сегодняшнего дня я отступница. Но до вчерашнего дня я была храмов. Я заслужила этот посох и уже убивала им не одну нечисть. И я искренне надеюсь, что наши переговоры останутся дружескими.

Он не мог определить магию, которую чувствовал в ней. Незнание ее способностей ставило его в невыгодное положение.

— Ты годами была затворницей в храме. Почему я должен верить, что ты можешь обеспечить мне доступ к принцу вроде Рикса?

Она выпрямилась и посмотрела ему в глаза, подняв подбородок, ее лицо было холодным. Он почувствовал правду в ее ауре. У нее была Воля править, и она привыкла, что ей подчиняются. Сидя с растрепанными волосами и засохшей кровью на шее, она выглядела как королевская особа.

— Я — Селандин Паваэ⁹, — объявила она, — Принцесса Алигеры¹⁰.

Трои сдержал недоверчивое проклятие. Из всех женщин, которые могли его разбудить…

Она была его злейшим врагом. У него в постели была коварная Паво.

Она улыбнулась так, что, должно быть, заставляла любовников ползать у ее ног, а врагов — трепетать.

— Теперь ты мне веришь?

Алигера всегда славилась богатством и безжалостной политической хитростью. За тысячу лет это не изменилось, так что вряд ли изменилось за последний век. Она была одной из самых влиятельных женщин среди всех княжеств, герцогств и городов-государств, составлявших Кордиум. Или была, пока нынешний Риксор не низложил ее, судя по всему.

— Принцесса Паво, униженная в Храме Черы, — задумчиво произнес он.

— Почти так же унизительно, как принца Тауруса, превращенного в Гесперина.