Книга Отсутствие жизни, страница 103 – Анастасия Андрианова

Чародеи наблюдали за ним, наклонив головы. Смородник краем глаза видел, что они тоже готовятся: пробуют сформировать огненные шары на ладонях, высекая искры из пальцев, щёлкают вставляемыми патронами и вынимают ножи. Что ж. Привычная проверка перед боем, всё как всегда. Вернее, так, как у Смородника не было уже несколько месяцев. В душе будто бы поднималась волна мрачного удовлетворения, слишком злобная, чтобы сойти за радость, но тем не менее приятная.

Простуда, боль в руке, ощущение загнанности в угол – всё отступило на второй план. Кровь забурлила, сердце заколотилось быстро и тяжело, с оттяжкой, перед глазами вспылили алые искры. Огонь рвался изнутри, просился рассыпаться на жухлую траву, пролиться из пальцев жаркими потоками, но Смородник успокаивал его: потерпи, не время, скоро дам тебе волю.

– Выманивай уж, – буркнул Соболь, и Смородник выстрелил.

От него самого наверняка пахло кровью даже сквозь едкий запах мази. Это даже к лучшему. Выманят упырей и вчетвером прикончат их. Интересно, сколько там в гнезде? Судя по зелёному фону, за которым они наблюдали, должен быть большой выводок под болотами.

Выстрел прогремел над пустырём, несколько ворон сорвались с кривых деревьев и с граем полетели прочь. Почти одновременно раздалось четыре звука оповещения – короткий «дзынь». Следом – слова про «пониженную жизненную активность».

Кровь шумела в ушах и, прищурившись, Смородник до боли в глазах всматривался в сторону озёр. Его соратники тоже смотрели туда, выжидающе и жадно.

Наконец что-то зашевелилось, и в камышах показались серые фигуры на четырёх ногах. Сперва две. Потом шесть. А там и дюжина.

Они вылезали и вылезали, и телефоны без остановки повторяли про «отсутствие жизни в квартале восемнадцать», говоря одинаковым холодным женским голосом.

– Ну что. – Лыко вскочил на мотоцикл и надел шлем. – Давайте, парни.

Смородник ожидал, что они откроют огонь – и из оружия, и воспользуются искрой. Но вместо этого чародеи сели по мотоциклам и забросили ружья за спины, так ни разу не выстрелив. Лыко хитро сощурился и вскинул пистолет. Два метких выстрела один за одним – и оба колеса мотоцикла Смородника оказались прострелены.

– Счастливой охоты, крысёныш, – осклабился Лыко, заводя мотор.

– Нелёгкой тебе смерти, – сказал Ирник и тоже завёлся.

Соболь снова промолчал.

Смородник не успел даже понять, что происходит. Только что они стояли плечом к плечу, а потом всё как в тумане: приближающиеся силуэты упырей, выстрелы по его колёсам, заводящиеся моторы – и вот он остался один на один с дюжиной раззадоренных нежаков, которые стремительно неслись прямо на него.

Так глупо его не обманывали со времён обучения в чародейском училище, но тогда Смородник был зелёным доверчивым мальчишкой, только-только лишившимся семьи, а сейчас-то считал себя матёрым циничным мужчиной с булыжником вместо сердца. И так нелепо попался.

Вчетвером устоять против двенадцати упырей – плёвое дело, но одному – почти нереально. Если бы он был лучше вооружён, если бы не был ранен и в целом чувствовал себя лучше, то, может, справился бы с тремя-четырьмя. Но тут…

Какой-то частью разума Смородник понимал: вот и всё. Так выглядит его конец.

Как отреагирует Сенница? Выпьет свой любимый коктейль из вина и сока и бархатисто рассмеётся. Боярышник скажет, что собаке – собачья смерть.