Книга Ковен отверженных, страница 106 – Айви Эшер

Закрываю глаза и мысленно подключаюсь к черной дыре в своей груди. Молю свою Целительную магию как-то помочь. С губ срывается благодарный всхлип, когда без промедления появляются нити нежно-бирюзового цвета. Однако луч надежды, озаривший меня, медленно затухает, когда я вливаю в ребят свою магию, но ничего не происходит. Чувствую себя просто отвратительно из-за того, что вынуждена наблюдать за тем, как они проходят через это. Я знаю, что это закончится. Знаю, что с ними все будет в порядке. Но это не утешает, когда Нокс кричит сквозь стиснутые зубы, и его голос полон агонии – звуки, которые будут преследовать меня всю жизнь.

Мой собственный опыт подсказывает, что, если ты уже можешь кричать, значит, ты находишься в финальной стадии этого жуткого процесса, но легче от этого не становится. Я сижу на коленях между Ноксом и Райкером и не могу оторвать от них взгляд. Это моя вина, и я заслуживаю жить с воспоминаниями о том, как им было больно. Другие Избранные пытаются окликнуть меня, но я не в силах ответить, не в силах даже голову повернуть. Теперь все стало кристально ясно: ребята знают, что моя сущность причинит им боль. Так же, как Ноксу и Райкеру. Так же, как я причиняла боль Талону. Но я не вынесу, если увижу сейчас это понимание на их лицах.

Мне хочется до смерти избить себя за то, что я позволила этому случиться. У меня есть планшет, полный информации. Эта информация могла бы подсказать, как работает перенос, но открыла ли я его хоть раз? Нет.

Перевожу взгляд с Райкера на Нокса и обратно, позволяя их крикам ранить меня так, как я этого заслуживаю. Я не могу надеяться, что моя жизнь каким-то образом сбавит обороты и станет более-менее нормальной. Я – Страж, а значит, мне и всем, кто мне дорог, предначертаны боль и вечная борьба. Я – гребаная чума.

На коже ребят медленно проступают метки, словно страдания каким-то образом просачиваются на поверхность. Руны темнеют, становятся четче, и по комнате эхом разносятся крики боли. На Нокса падает моя слеза и прочерчивает дорожку среди рун, появляющихся на его ребрах. Я яростно вытираю лицо, чтобы ни Нокса, ни Райкера больше не запятнала предательская влага.

Крики стихают до жалобных стонов, и если бы я не была так зла на саму себя, то, возможно, почувствовала бы облегчение от того, что все почти закончилось. Вытираю пот со лба Нокса и пытаюсь укрыть Райкера одеялом, чтобы он не замерз, когда придет в себя. Часть меня хочет коснуться этих рун – я никогда не видела их вблизи на ком-то, кроме себя, – но я даю себе мысленную пощечину и посылаю куда подальше.

Нокс и Райкер потихоньку начинают успокаиваться, скованные спазмом мышцы расслабляются. Я наблюдаю за тем, как быстро поднимается и опадает их грудь. Вскоре дыхание выравнивается, вдохи становятся глубже, и боль оставляет обоих в одну и ту же секунду.

– Винна, – окликает меня Вален, но я его игнорирую. Я смотрю, как разглаживаются брови Нокса и как исчезают морщинки вокруг глаз Райкера. Всё позади. Райкер открывает глаза первым. Он поднимает руки и разглядывает линии рун. Его глаза встречаются с моими, и он чуть улыбается.

– Ауч, – усмехается Райкер, и я слышу вздохи облегчения и сдавленные смешки.

Я бы с радостью оценила попытку развеять обстановку, но это простое словцо, междометие, может быть молотком, а во мне сейчас слишком многое состоит из стекла.