Книга Медвежий край, страница 43 – Дарья Кузнецова

– Кунлелю умер. Погодите, спрошу подробности, – не стал отмахиваться тот, внимательно слушая рассказ Ротчына и порой переспрашивая сложные слова: объясниться-то он мог, но говорил не бегло.

Молодой чукча радушно пригласил гостей присесть в пологе и перекусить. Сами-то обитатели стойбища уже поели вместе с покойником, когда его провожали, но кое-что из еды осталось. Или хотя бы – присесть снаружи. От первого предложения Сидор вежливо отказался: ладно он сам, а вот непривычной Антонине, которая общественной бани-то дичилась, вряд ли понравилось бы столь тесное знакомство с чужими обычаями. А вот насчёт последнего решил всё-таки спросить:

– Вы не устали? Ротчын предлагает присесть и отдохнуть с дороги.

– Нет-нет, спасибо ему большое, но я совсем не устала! – поспешила заверить Антонина, стараясь улыбаться вежливо и дружелюбно.

Она солгала, потому что после непривычно долгого пути ноги гудели и отдохнуть было бы нелишне. Но не прямо же на землю, а воспользоваться подстилками вроде тех, на которых сидели работающие женщины… Конечно, с расстояния не разобрать, но сразу вспомнилась так впечатлившая её шкура, кишевшая блохами, которую радушно предложил возчик в первый день пребывания Бересклет в Ново-Мариинске. Вряд ли для гостей найдут где-то новые и совершенно чистые подстилки, а присесть на какую-то из старых Антонина не смогла бы себя заставить.

Сидор правильно понял её вежливые возражения, поэтому от предложения присесть тоже отказался, сославшись на важные дела, которые требовали скорейшего возвращения.

Ротчын на отказ не обиделся, он явно не слишком-то радовался гостям: те пришли в неурочный момент и могли принести с собой что-то дурное, мало ли какие кэль-эт к ним привязались по дороге! А вот поговорить он был не против.

Со слов молодого чукчи, шаман пару дней назад почувствовал себя очень плохо, и состояние только ухудшалось. Кунлелю в отчаянии решил, что навлёк на себя гнев духов и утратил своих духов-защитников, когда ходил к русским, и потребовал его умертвить. Об этом диком для любого христианина обычае – добровольном уходе из жизни – Сидор уже слышал и от местных, и от горожан, но вот так близко сталкивался впервые.

– Какие симптомы у этого отравления? – спросил он у Антонины и с трудом выловил из медицинских терминов понятное и, главное, то, что мог перевести.

Ротчын, услышав о вялости, сухости дёсен, проблемах со зрением, неспособности двигать головой и неподвижности лица, ещё больше порадовался отказу гостей разделить пищу и зайти в ярангу, заволновался, и Сидор с трудом убедил его, что это незаразная болезнь. Сошлись на том, что Березин подтвердил версию с кэль-эт, которых из человека выгнать очень трудно, только самые сильные и умелые шаманы такое могут, вроде его спутницы, и то не всегда, а вот к новым людям они привязаться не могут, потому что призваны порчей, притом порчей, кажется, направленной совсем не на Кунлелю, он просто подвернулся под руку злодею.

Расспросы о врагах шамана ценной информации не принесли, никаких конфликтов с живыми людьми у шамана не было. Но неожиданно выяснилось, что Оленева в селении знали, он дружил с Кунлелю ещё с тех пор, пока тот был поворотчиком, и часто приходил в стойбище. Причём не просто так.

Вскоре, выяснив всё, что хотел, Сидор позвал Антонину в обратный путь: смысла задерживаться не было.