Книга Второй шанс или повар-попаданка, страница 35 – Ли Ан

— Если позволите. Лошадь устала, да и самому не помешает отдохнуть.

— Конечно. Комната остается за вами.

— Благодарю. А можно задать вопрос?

— Слушаю.

— Вы действительно дворянка? — Вопрос прозвучал без всякой бестактности, скорее с искренним любопытством.

— Действительно. Элеонора де Монклер. А что вас удивляет?

— То, что вы работаете. Собственными руками. Обычно дворяне...

— Обычно дворяне разоряются и умирают с голоду, но с честью, — перебиваю его. — А я предпочитаю жить.

Он улыбается, и улыбка у него получается тёплая, искренняя.

— Мудрый выбор. И если позволите сказать — у вас получается великолепно.

— Спасибо.

— Давно занимаетесь этим делом?

— Пару месяцев. А вы по какому делу путешествуете, месье Дюран?

— Торговля, — отвечает он коротко. — Ничего интересного.

Снова уклончивый ответ. Торговцы обычно любят рассказывать о своих товарах, хвастаться удачными сделками. А этот явно не хочет обсуждать свои дела.

— Ну что ж, желаю удачных дел. Если что понадобится — обращайтесь.

Иду заниматься хозяйством, но мысли всё время возвращаются к странному гостю. Что-то в нём есть знакомое... Но что именно, понять не могу.

В обед случается небольшое происшествие. Катрин, новая горничная, несет поднос с посудой и на ровном месте спотыкается. Тарелки летят на пол, поднимается грохот. Девочка в слезах — посуда-то не дешёвая.

Я уже открываю рот, чтобы её успокоить, как вдруг вижу, что месье Дюран вскакивает со своего места и помогает собирать осколки.

— Не плачьте, мадемуазель, — говорит он девушке мягко. — Это просто посуда. Главное, что вы не пострадали.

— Но хозяйка... — всхлипывает Катрин.

— Хозяйка понимающая женщина, — отвечает он, поглядывая на меня. — Правда, мадемуазель де Монклер?

— Правда, — подтверждаю я. — Катрин, перестаньте плакать. Посуда — дело наживное.

Но меня поражает не его доброта к служанке, а то, как он это делает. Без снисхождения, без показной благородности. Просто естественно, будто помогать людям для него норма.

А ещё — как быстро он среагировал. Большинство гостей остались бы сидеть, делая вид, что ничего не заметили. Дело не их касается, зачем вмешиваться?

— Спасибо за помощь, месье Дюран.

— Не за что. — Он поднимается, отряхивая руки. — У меня самого руки не из того места растут. Знаю, каково это.

И снова эта естественность. Никаких ужимок, никакого притворного смирения. Будто он действительно понимает, каково это — ошибаться и стесняться своих промахов.

Вечером, когда последний гость ушел спать, я сижу в библиотеке и подсчитываю дневную выручку. Сто тридцать ливров — новый рекорд. При такой прибыли мы не только расплатимся с долгами, но и сможем отложить немного на развитие.

Может быть, стоит подумать о расширении? Построить ещё несколько комнат, увеличить конюшню...

Размышления прерывает тихий стук в дверь.

— Войдите.

Входит месье Дюран. В руках у него чашка — видимо, попросил на кухне чаю.

— Простите за беспокойство, мадемуазель. Не мог заснуть, решил прогуляться. Увидел свет в окне...

— Проходите, присаживайтесь. — Показываю на кресло у камина. — Не спится?

— Да как-то... Много думаю. — Он садится, держа чашку в руках. — А вы что делаете так поздно?

— Подсчитываю доходы. Скучная работа, но необходимая.

— И как дела?

— Неплохо. — Откладываю бумаги. — Месье Дюран, можно откровенный вопрос?