Книга Черный лебедь, ставшая матерью принцессы-лебедя. Том 1, страница 141 – Аперта

– Мадам, посмотрите сюда! Мне так любопытно, что тут!

– А разве ты не видишь? Еда.

Я бросила это крайне недовольным голосом, но содержимое корзины едва ли можно было проигнорировать подобным образом. Перед моим взором находилось идеальное сочетание супа с его клубящимся паром, поднимающимся в воздух, нежнейшего стейка, который, казалось, растает на кончике моего языка, а также десерта. Даже в кондитерской, которую я посетила в городе, не было столь искусно приготовленного сахарного печенья.

– Я много готовилась к пирам, пока работала в герцогской резиденции, но впервые вижу столь прекрасный десерт! Если в одних только глазах он так красив, то насколько же будет сладок на вкус!

– Однозначно, он будет очень сладким.

Потому что это яд.

Именно по этой причине я не была взволнована или обескуражена перед лицом всей этой удивительной еды. Было очевиднее некуда, кто прислал ее. Следовательно, десерт не мог быть просто сладким, без какого-либо подвоха.

– В любом случае перестань смотреть. Я собираюсь все это вернуть.

– Почему? Какой расход добра! Говорят же, что каждый выбросивший еду будет гореть в аду!

– Селлена, ты хочешь стать рабыней лишь потому, что единожды полакомилась вкусной едой?

– Я ведь уже таковой и являюсь. У вас, мадам.

– А-а.

Коротко, но решительно кивнув, я уступила и позволила ей продолжать рассматривать еду. Но едва я дала понять, что смотреть – это все, что ей дозволено, Селлена моргнула и тут же принялась изливать недовольство:

– Неужели еда в чем-то провинилась перед вами? И откуда вы вообще знаете, кто отправил эту корзину?

– Ну, это…

– А слуги? Прикажи сварить суп и подготовить полотенце. И ванну…

Слова, произнесенные мужчиной, перешли прямехонько в эту посылку. Ведь в огромной многоярусной корзине помимо еды лежало пушистое полотенце, а также мыло и масло для ванны.

«Ха, и за кого он меня вообще принимает».

Должно быть, он даже условия жизни сумасшедшей ведьмы считает жалкими.

И я не занималась бесполезным самобичеванием, а всего лишь давала реальную оценку своей ситуации. Мало того, что титулованная герцогиня рыдала и вела себя перед императором неподобающим образом, так она еще и, задыхаясь, заползла во флигель, в котором не горело ни одного огня и не ощущалось присутствия слуг. Уверена, что в глазах императора это выглядело в разы хуже.

– …

А ведь я живу так не день и не два. До сих пор я не считала эту очевидную истину столь жалкой, но почему-то именно сегодня мне стало так горько… Я погладила по головке Ханиэль, когда та спустилась с моих колен и заглянула в корзину.

– В любом случае я не притронусь к этому и верну все обратно. В конце концов, мне знакомо такое понятие, как самоуважение.

– Мадам, о каком вообще самоуважении может говорить человек, находящийся под действием проклятия…

– Проклятие лежит на моем теле, а не на моем самоуважении. Я теперь мама. А мать не должна забывать о чувстве собственного достоинства, чтобы подавать ребенку хороший пример.

Но самое главное – я жутко боюсь ее старшего брата…

И, решив не распространяться о настоящей причине отказа, я с достоинством фыркнула. Независимо от того, что я решила жить, плывя по течению, он оставался тем, кто мешал моим намерениям.

«Если я съем это, кто знает, какие новые рычаги воздействия он получит таким образом».