Книга Запрещенные письма, страница 25 – Элин Пир

— Позволь мне уточнить. Вы хотите сказать, что клиники могут контролировать, оплодотворяют ли они мать мальчиком или девочкой?

— Совершенно верно.

— Тогда почему, черт возьми, у вас все еще по двадцать женщин на каждого мужчину? Если вы все созданы в клиниках, потребуется только одно поколение, чтобы выровнять цифры.

Зная, что ему не понравится мой ответ, я засунула руки под бедра и попыталась говорить небрежно.

— Именно мужская агрессия и жажда власти привели к Токсичной войне. Все это однажды должно было прекратиться, и после гибели восьмидесяти пяти процентов населения мира на двадцать шесть женщин приходился только один мужчина. Вполне естественно, что женщины активизировались и сформировали новую политику, основанную на возвращении планеты к жизни.

— Ты не отвечаешь на мой вопрос.

— Причина, по которой мы не сравняли число мужчин и женщин, заключается в том, что совет опасается повторения прошлого. Для всех будет безопаснее, если женщины по-прежнему будут превосходить их числом.

Ноздри Тайтона раздувались, поэтому я поспешила добавить:

— Хотя следует признать, что с тех пор, как дисбаланс снизился с двадцати шести женщин на одного мужчину до двадцати женщин на одного мужчину, ситуация улучшилась.

— Прошло сто семьдесят шесть лет с тех пор, как закончилась война. Как долго вы собираетесь обвинять мужчин в том, что произошло? — Тайтон откинул голову назад и застонал. — Черт возьми, это жестоко.

— Хорошо, тогда позволь мне спросить тебя вот о чем. — Я покраснела, потому что мой вопрос был конфронтационным и невежливым. — На нашей стороне все эти сто семьдесят шесть лет царил мир. А что с вашей?

Его ответ был излишним, так как я знала, что Северные земли все это время были поглощены войной.

Тайтон отстранился и засунул руки под мышки.

— У нас менялись правители. Я признаю это.

— И были ли переходы мирными, демократическими выборами или…?

Он фыркнул и закатил глаза.

— Мы мужчины и поступаем не так, как вы.

«То есть вы сражаетесь, убиваете и начинаете войны за власть». Я не сказала этого вслух, но повернулась к Уилме.

— Мне нужно возвращаться. Ты уверена, что не хочешь пойти со мной?

Она притянула меня в объятия.

— Да, я уверена. Но я люблю тебя за то, что ты предложила взять меня с собой.

Разочарование давило мне на грудь, когда я встала.

— Хорошо. Тогда я позволю тебе снова заснуть.

Тайтон тоже встал.

— Я бы предложил тебе остаться с нами, но Родина, вероятно, обвинит нас в похищении, и я предпочел бы остаться в живых.

Уилма рассмеялась его шутке, в то время как я вздохнула с облегчением: часть меня была в ужасе от перспективы стать пленницей тут.

Махнув рукой в сторону лестницы, он жестом пригласил меня идти первой.

— Давай, пикси, я отведу тебя к стене.

— Я не перепрыгивала через стену.

— Хорошо. Но я провожу тебя туда, где ты пересекла границу.

Он сделал шаг к выходу, но остановился, когда я сказала:

— Я бы предпочла, чтобы ты не знал.

Сначала его спина напряглась, а затем он повернулся ко мне и подошел, чтобы встать передо мной.

Я хотела отступить назад, но позади оказался диван.

«Стой на своем. Не показывай страха».

Мы с Тайтоном стояли и смотрели друг на друга в молчаливой борьбе за власть. Я откинула голову назад, чтобы встретиться взглядом с его глазами, которые сияли упрямой решимостью. Я была сильной, но этот мужчина излучал уверенность, силу и опасность, с которыми я раньше не имела дела. Он не примет «нет» в качестве ответа.