Книга Последняя Хранительница, страница 105 – Полли Нария

Солнце сегодня палило и я, сняв тяжелый плащ, рубаху и сапоги, вышел пройтись по кромке моря. Песок обжигал босые ступни, голый торс мгновенно покрылся каплями пота, отчего я, долго не думая, стянул с себя всю остальную одежду и кинулся в воду. Она обхватила меня холодными объятьями, мелкими иголочками пробежалась по всему моему телу и выпустила обратно, давая возможность сделать глоток воздуха. Я нырял и выныривал, боролся с водой до тех пор, пока не почувствовал долгожданную усталость во всех мышцах, и только тогда я повернулся к маяку.

Я заметил силуэт, но жидкость все еще застилала взор, и я, вытирая ладонями воду, направился к берегу, совершенно не задумываясь, что на мне нет никакой одежды. Лýна уставилась на меня своими огромными глазами, покраснела от кончиков волос, до самой груди, а потом и вовсе отвернулась, бросив через плечо:

– Я ничего не видела!

А я так и застыл. Осознание, что она наконец–то пришла в себя, выбило из моей головы мысли, и только спустя пару секунд я спохватился и быстро натянул штаны на мокрое тело. Чтобы окончательно не смущать девушку, я решил оставить ее реплику без ответа:

– Ты давно пришла в себя?

Знахарка нерешительно обернулась. Заметив, что я хоть и не одет полностью, но хотя бы прикрыт в самых важных местах.

– Не очень. Я попыталась кого–нибудь позвать, но никто не ответил, – Лýна нахмурилась, отчего кожа на лице натянулась и рана, что пересекала ее щеку, дала о себе знать. Девушка ойкнула и дотронулась до своей щеки, где уже чувствовался тоненький аккуратный шов и в глазах ее сначала отразилось непонимание, а потом они потемнели от нахлынувшего осознания. – Я теперь, наверное, похожа на чудовище?

– Вовсе нет, – я подошел к девушке чуть ближе, стараясь не терять наш зрительный контакт. – Что ты помнишь?

Она неловко переступила с ноги на ногу, и я решил отступить обратно, давая ей больше простора, хотя, должен признаться, совершенно не хотел этого делать.

– Последнее, что я помню, это как Эйтан проткнул графа мечом… – глаза ее блеснули. – Он ведь мертв, да?

Я кивнул.

За то время, что Лýна находилась в беспамятстве, мы успели разведать обстановку. Округа гудела новостями. Граф был убит в собственной спальне. Разбойники проникли в дом ночью, вынесли ценное имущество и заодно спалили часть покоев, чтобы замести следы. Какое имущество, какие следы, рассказы разнились, но не это было главным. Теперь за наши головы была назначена награда в тысячу золотых – за живых или мертвых. Ну как за наши… За мою. Соколу и Филину с Ласточкой повезло, их портреты были далеки по точности написания, что нельзя было сказать про мой. А учитывая, что я еще и сбежал прямо с эшафота, меня можно было считать лакомым кусочком для любого охотника за головами. Поэтому я сидел здесь, пока друзья охотились или ездили в деревню за лекарствами, все к той же ведунье.

Им даже пришлось ее привезти прямо сюда, в бухту, потому что на вторые сутки Лýну охватил жар, и ничего не помогало. Мы пошли на отчаянный шаг, рискуя тем, что старуха может нас всех сдать любому наемнику.

– Ох, беда! – причитала целительница, кружа вокруг кровати, на которой лежала Лýна, спиной вверх. – Бедное дитя! Истерзало ее зло, искромсало тело и душу.

Но, несмотря на словесный поток, она не теряла бдительности и отдавала приказы всем, борясь за жизнь девушки. Ее рука ловко порхала от одной раны к другой, зашивая кровавые узоры на спине и рваную рану на лице. Шевла снабдила нас примочками и настоятельно просила прикладывать их к щеке беловолосой красавицы, чтобы шрам зажил как можно незаметнее. Напоследок старуха вывела меня за двери и сказала: