Книга И тут я увидела чудовище, страница 71 – Екатерина Началова

— Смотри на меня. Не боишься? — голос был отрывистым. — Скажи, что не боишься.

Серебряные глаза надо мной смотрели требовательно, испытующе.

— Не боюсь, не останавливайся... — прошептала. Ингренс вглядывался мне в глаза, и слегка двигал бедрами, твердо и горячо вжимаясь снизу. Страха не было. Я так хотела слиться с ним, что готова была умолять о продолжении.

— Не бойся... — повторил. Серый взгляд все чаще застывал. Где-то глубоко там копилось что-то темное и неизведанное, медленно обволакивая блестящие глаза Дракона чужеродной матовой патиной.

Потянувшись, я коснулась его губ в порывистом отчаянном поцелуе.

— Я люблю тебя, — шепнула прежде, чем подумала. Не я — губы произнесли. Я хотела сказать, что не боюсь, что верю, чтобы он не останавливался, но все как-то естественно сократилось до «люблю».

Пепельные ресницы дрогнули. Ингренс чуть нахмурился, глядя на меня с каким-то новым выражением.

— Вижу... Смотри на меня...

Медленно вдохнув, он надавил. Неумолимо. Твердо. Патина в его глазах растворялась, жадно впитывая мой стон и уступая место бездонью блестящего серебра.

***

— А как же твоя клятва?

— Я клялся не консумировать брак. Его мы ещё не заключили.

— Ты так и планировал?

— Да.

— Ренс.

— Ри.

Новые имена звучали как новая жизнь.

Он не растерзал меня, даже не был грубым. Нет... Ингренс обволок меня страстной изысканной нежностью. Невольно причиненную боль компенсировал яркими вспышками удовольствия, которого настойчиво добивался и испытать заставил.

На белой простыне осталось несколько красных пятнышек крови.

Он долго рассматривал их, с загадочно-счастливой улыбкой трогал пальцем. Может запоминал. Кажется, эти несколько капель успокоили чудовище — он откинулся на подушки довольным, сытым и совсем мирным. Когти были втянуты полностью, пепельные ресницы закрыты. Лежа рядом на бесконечных складках мятого постельного белья, я любовалась им.

Поджарый, стройный, со светлой кожей и просвечивающими на руках жилами — совершенно не в моем вкусе... раньше. Теперь совершенно в моем. Изгибы мышц под светлой кожей плавностью напоминали снежные дюны. Взглядом я поднималась по гладкой выпуклой груди вверх, скатывалась с нее вниз, к солнечному сплетению, ныряла к животу, забираясь на мягко выступающие под кожей мышцы, и поднималась на следующий плавный холм. С трепетом я провела по мягкой пряди длинных белых волос, до конца не веря в произошедшее.

Счастье. Абсолютное. Разве такое бывает? Казалось, что я стала легче воздуха, вот-вот взлечу.

Серебряные глаза приоткрылись. Ингренс несколько секунд смотрел прямо перед собой в никуда. Даже сейчас обнаженный и такой близкий, он казался недостижимым, непостижимым. Хотелось забраться к нему в голову, понять, постичь, разобраться... А если не получится, просто залезть под его кожу и остаться там навсегда — близко-близко. Вплотную.

— О чем ты думаешь? — спросила, не особенно надеясь на ответ.

Ингренс неспешно повернул голову на меня и, к моему удивлению, ответил не односложно.

— О легендах. О красавицах. О чудовищах. О том, что легенды остаются легендами. О том, что истинные чудовища неизменны, — он говорил с задумчивой полуулыбкой. — О том, что красавицы способны меняться.

Я благодарно погладила длинные пальцы.

— Ты не чудовище.