Книга И тут я увидела чудовище, страница 72 – Екатерина Началова

Ингрен будто не заметил ответа.

— Сегодня ты рассердилась достаточно. С уровнем Силы выше среднего, ты должна была выпустить когти и попробовать располосовать меня. Расскажи о своей особенности. Причины, истоки... Я хочу подумать о тебе.

Последнее опять звучало приятно. Если не думать о том, что он хотел услышать.

— Это долго... — выдохнула без воодушевления. — Подожди... Ты рассердил меня специально?

— Отчасти. Я держал это в голове, — Ингренс ответил невозмутимо. — Рассказывай.

Тон намекал, что интерес не относится к простым вежливым. Я подумала о Лысой горе и глубоко вздохнула.

— Думаю... Я думаю, что все началось под лестницей...

Ингренс был скрупулезен — выведал все вплоть до пылинок в воздухе, что уж говорить о именах, заставил меня подробно пересказать сказки, придуманные Маркусом, и все, что было дальше. Неохотно начав, постепенно я рассказала все и больше — то, что не знал никто, вплоть до еженощных слез, попыток вытянуть когти клещами и навязчивых мыслей сброситься с уступа скалы. Ингренс слушал внимательно. Сдержанное лицо не выражало сочувствия, сомневаюсь, что он вообще умел его ощущать. Отсутствие эмоций он восполнял вопросами, внимательностью к мелочам, искренней заинтересованностью; не осуждал и не смеялся. Этого было достаточно. Я бы не хотела от него жалости .

После того, как я замолчала, вытирая невольно выступившие слезы, Ингренс ничего не говорил несколько минут. Мы лежали без света. Ночь глазела в окно звездами, ветер свободно летал по комнате, прогуливаясь по нашим нагим телам. Драконы не мерзнут — я чувствовала холод ветра, блестящие взгляды звезд, покой от того, что выговорилась, грусть после рассказа и счастье, что ОН рядом. Тьма баюкала нас на своих прохладных ладонях, напевая что-то о неизбежности. Я прикрыла глаза.

— Чего именно ты боишься, когда отказываешься выпускать когти? — нарушил тишину ровный голос.

Глаза пришлось открыть и заставить себя подумать.

— Наверное, потерять разум... — огорченно вздохнула, осознавая какая это глупость.

Получив ответ, Ингренс несколько секунд смотрел вперед, быстро и ритмично постукивая кончиком пальца по матрасу. Тот отзывался низко, глухо.

Тук-тук-тук. Тук-тук-тук. Тук-тук...

— Нелогично, — однозначно заключил Ингренс, перестав барабанить. — Должен тебя огорчить, голубоглазка. Ты уже сошла с ума.

Развернувшись на меня, он приподнялся на локте и заговорил четко, без запинки.

— Я поясню. Если драконорожденный не обращается в дракона, можно сказать, что он действует неразумно, согласна? Подчиняясь неразумному страху, ты боишься обратиться, а значит — делаешь неразумную вещь. Дальше. Отсутствие разума — есть признак безумия. Улавливаешь мысль? Ты сошла с ума, подчинившись своему страху. Само твое опасение вызывает то, чего ты боишься. Тебя заперли в ловушке сознания. Это сделала маленькая хорошенькая девочка, которая сама себе сочинила сказку... И зажила в ней. Вот здесь.

Улыбнувшись, Ингренс легко постучал пальцем по моему виску и даже облизнулся. Выглядел он как кот, почуявший мышь.

— Но я думаю, что ее можно перехитрить.

— Как? — вопросила я, удивлённо взирая на Дракона. Новость о том, что я сошла с ума, давно была для меня не новостью, но с такой точки я ее не рассматривала. Ход его мыслей оставался для меня непостижимо многоуровневым.