Книга Волчья ягода, страница 127 – Екатерина Началова

— Да как же... — начал и осекся Дрей. — Она же... Но ведь... Да брешешь?!

На несколько секунд Таор оглох. Для него смолкли все голоса, звуки, затих даже голос Стаи, который был где-то на периферии всегда, погружая в бесконечно-оглушительную тишину. Сердце прыгнуло, ударившись о грудную клетку и забилось резко, гулко.

Долго посмотрев на Тирома, Таор вдруг громко рассмеялся. Откровенно хохоча, он задрал голову к синему небу, потянулся, схватившись за голову и зажмурился.

— Бло...ха... Ха-ха, — показывая белые клыки,

он коротко, отрывисто давился смехом, с силой потирая виски, глаза. — А я называл... блоха. Куса...чая.

Короткие горловые выдохи смешков звучали истерично. Таор задыхался, не в силах даже нормально говорить. Тиром нахмурился, сжимая кулаки, когда Таор прямо перед ним резко сел на корточки, глубоко наклонившись над сухой пыльной землей. Здорового мужчину вдруг перестали держать ноги.

— Блоха... — простонал он, продолжая смеяться.

Молча подойдя к другу, Дрей сел рядом и ободряюще хлопнул того по плечу. Обтянутая рубахой спина Таора содрогалась от редких крупных судорог. Опешивший Тиром, наконец, понял, что лютый — не смеется. Долго вздохнув, он прерывисто выдохнул из легких напряжение, с трудом разжимая побелевшие пальцы. Заморгал, сам с трудом справляясь с собой. Дернув головой, усмехнулся.

Таор смог отнять руки от лица и подняться только через несколько минут. Быстро и неловко вытерся рукавом рубахи.

— Беру, брат, — неровным голосом хрипло произнес он. — Беру. Моя Волчица.

Они хлопнули друг друга по плечу.

Дрей длинно и восхищенно выругался в небо. Других слов не было.

***

Во второй половине дня пришел приказ:

«Таор, в управу».

Успев сполоснуть лицо и переодеть рубаху, через полчаса Таор стоял в зале Совета. За длинным деревянным столом перед ним сидели все семеро старейшин. Когда-то их было восемь, по числу великих родов, но со временем осталось лишь семь. Никто точно не знал, почему. Одни говорили, что Волки когда-то убрали одного, выражая презрение к роду Скорпиона, другие утверждали, что так отдавали дань памяти исчезнувшему роду Оленя. Третьи прагматично уверяли, что семером проще голосовать. Глядя на ножки стола, которые опирались об пол искусно вырезанными волчьими лапами, Таор о числе не думал, он настороженно гадал, что же ещё для него придумали. Последние походы в управу были, не сказать, что удачны. Волк вспомнил, как открыто поносил Индира в последний раз, когда пытался доказать, что настой с волчьей ягодой действует. Погавкались знатно, оттаскали друг друга на словах без стеснения, разве только врукопашную не схватились.

«Я тебе твой поганый язык припомню, щенок!» — орал Индир вслед, потрясая кулаком.

Проследив, как старейшина обращает на него откровенно сверлящий синий взгляд, Таор встал устойчивее, одновременно проклиная свой нрав.

«Не сейчас, не сейчас...» — мысленно повторял, как заклинание. Завтра он планировал возвращать в город Асу. Сейчас он стоял перед теми, кто мог не просто помешать или отсрочить — старейшины могли на лету сбить любые его планы.

— Значится так... — пошевелив губами, Индир начал строго, сдвинув брови и сложив тонкие губы в прямую линию. Другие старейшины смотрели на рядового Волка сурово. — Деятельность лекарскую свою прекращай.