Книга Пшеничная вдова, страница 177 – Данила Скит, Сумеречная грёза

Реборн начал двигаться рвано и несдержанно, а жар в его груди впервые перелился в чресла и начал пульсировать волнами наслаждения. Дурманящие движения заставили его окончательно позабыть о разуме. Исбэль дернулась:

– Ой!

Послышался сбивчивый ропот кухарок:

– Она там!

В кухню влетела стража. Исбэль начала вырываться, и только тогда король очнулся. Мгновенно оторвавшись от Исбэль, он одним движением одернул полы вываленной в муке сорочки.

Стража ошалело пялилась на королеву, на готового к бою короля, кто-то поскользнулся на разлитой по полу воде, выплеснутой кухаркой из ковша. Ульрик с Киргофом оказались тут же, вместе со всеми, нащупав королеву по крикам. Воцарилась вопросительная тишина: вроде как, королева просила о помощи, а с другой стороны, король их не звал.

– Чего уставились?! Я же сказал – вон! – прогремел Реборн, озвучивая очевидный для стражи выбор.

Рыцари попятились назад, хватая свалившегося на пол товарища, тот беспомощно молотил ногами воздух, будто страшась оказаться на месте королевы. С десяток стражников вывалились из кухни, распугивая кучу кухарок и еще невесть откуда взявшихся служанок, которых приглашать на мероприятие было и не нужно. Головы их уже облепили проем, словно виноградная гроздь шпалеру.

– А ну разошлись! – гаркнул Киргоф, встряхнув гроздь, и от нее оторвалось пара виноградинок, – Уши потеряли, безмозглые бабы?! – кричал Киргоф, оттаскивая за шкирку самую упорную, не в меру любопытную кухарку. Та в последний раз сунула голову в проем, ловко ускользая от железной хватки доспехов и с неподобающей смелостью оглядела короля, чтобы убедиться, что точно ничего не пропустила.

– По уху дам! – мотивировал ее стражник, и та сиганула вдоль по коридору.

Один из рыцарей, молодой, весен от силы семнадцати, совсем недавно получил посвящение и по неразумию своему отправился следом за поварихами. Его остановили почти сразу, а большой вороненый кулак начальника заставил его осознать промах и встать у проема пекарни вместе с остальными. Киргоф с Ульриком перекрыли коридор, отгоняя случайных захожих и повара, тащившего огромную бадью с тестом в окружении трёх служек-поварят.

Молодость не в силах была игнорировать очевидные звуки любви, лицо юноши стало полностью пунцовым. Краснота покрыла его щеки, лоб и даже шею, но никто этого не заметил, так как забрало было опущено. Стражник напротив стоял с видом понимающим и абсолютно спокойным. Он был из межевых, и всю жизнь провел на большой дороге. Ему повезло попасть в дворцовую стражу, и он не особо разбирался в придворных этикетах, но точно знал, ежели мужик дерет бабу, то мешать ему не надобно, даже если это была и королева.

Дрожа, Исбэль начала освобождать пуговицы от петель. Когда сорочка коснулась пола, Реборн уже успел растерять всю свою злость. Он посадил ее на стол и развел ее бедра, на них пестрели кровавые полосы. Нахмурившись, он отстранился, а Исбэль схватила его за руку и притянула к себе.

– Будет больно, – тихо сказал ей Реборн.

– Пусть, – так же тихо ответила Исбэль.

Он уложил ее прямо на стол. Распаренное тело Исбэль облепила мука, сделав его молочно-белым: ноги, живот, грудь. Даже волосы уже были не такими рыжими, угаснув в рассыпчатой белизне. Реборн скользил в ней, ощущая, как внутри него окончательно трескается лёд. Пекарню, прорываясь сквозь треск распалившегося огня, наполнили звуки любви. Порочное хлюпанье и громкие шлепки заставляли Исбэль краснеть, сжав кулачки. Иногда боль становилась такой сильной, а толчки грубыми, что она готова была впиться в его спину коготками, но удерживала себя, чтобы не сбить настрой короля. Толчок – зернышко упало в холщовый мешок крестьянина, а потом еще одно. Это была сладкая боль, в ней было много жизни. Реборн целовал Исбэль почти не отрываясь, словно боялся, что женщина под ним куда-то исчезнет. В какой-то момент он ускорился и напрягся так сильно, будто мышцы его превратились в камень. Девушка ощутила, как боль ее растворяется в горячем семени. Из горла Реборна вырвался рык, сердце его билось как бешеное. Он не отстранился, крепко обнимая Исбэль, вдыхая терпкий вербеновый аромат бело-огненных волос. Девушка гладила мокрые от пота волосы, слушая, как успокаивается его влюбленное сердце.