Книга Пшеничная вдова, страница 26 – Данила Скит, Сумеречная грёза

– Неурожайный год, – вспомнила Ибэль, хотя сомневалась, что могла теперь положиться на память. Казалась, вся жизнь ее осталась во снах. И говорит она опять с собой, а не кем-то другим.

– Мы ждали. Все говорили, что мы никому не сдались. Плевала на нас пшеничная вдова, плевал король и плевали боги. Но мы ждали, и вы пришли.

– Погоди… – вдруг оживилась Исбэль, – Дом без матери. Там было много ребятни и два хворых. Один взрослый, а другой ребенок. Это был ты?

– Да, это был я. Ваш лекарь дал мне какую-то траву и я встал.

– Отвар зимолюбки. Да… она хорошо врачует живот… А как же тот ребенок? Он поправился? Кажется, мальчик.

– Нет, этот помер, – Пентри вдруг запустил пятерню за пазуху, полы его рубахи разошлись, – Но остальные живы. Держите, Ваше Величество. Протяните руки, не бойтесь, я не побью вас. Вот так… Если пустят, принесу еще.

В холодные руки упало что-то гладкое и очень теплое. Исбэль сжала в ладонях вареные яйца, обескураженно глядя на них. Пламя играло на скорлупе, обнажая все их недостатки и делая их похожими на драконьи.

– Боги… – выдохнула она, – Тебя же могут наказать за это.

– У этой земли только один законный правитель – вы, – Пентри сплюнул в сторону, – Эта псина втиснулась в трон, но пусть попробует удержаться. Знаете, что сделает бешеная собака, если дать откусить ей свой палец?

– Я не умею общаться с собаками… – Исбэль начала чистить яичко, аккуратно складывая скорлупу на подол. Она решила откупиться ею от крыс. Прошлой ночью они сгрызли кусок ее шерстяной юбки и успокоились до самого утра.

– Она сожрет тебя вместе с потрохами. Потому что пена, которая валит из ее рта, уже окрасилась в красный. Она почуяла кровь и почуяла страх. Мне нравится, когда руки мои на месте, и пальцы тоже. Все десять, – Пентри провел длинной ладонью по лысой голове, а потом поднял руку, показывая пятерню. Исбэль почему-то показалось, что пальцев на ней больше, чем должно, – У всякой псины есть свои вши, и у этой тоже – вшивый король без хрена. Пусть не ждет, что я буду вылизывать ему зад.

Исбэль с ужасом поняла, что Пентри не единственный, кто так рассуждает. Она хрустнула скорлупой, с силой сжав ее в ладони:

– Скажи мне… – и холодок побежал по ее спине. Она поняла то, чего понимать не хотела, – Почему стало так мало охраны? Что творится там, наверху?

– Смерть, – обыденный тон Пентри пугал, а стальная его подложка холодила сердце, – Головы на пиках, кровь по улицам. Сталь в животах. Это я видел собственными глазами, – и сам резал глотки, об этом Пентри вновь умолчал, – Но вороны клюют не только наши глаза – с тех пор, как мы узнали, что королева жива.

«Нет, не надо… не надо больше так делать! Не нужно сопротивляться…» – это все, что пришло в голову Исбэль, когда она поняла, что наверху бушуют мятежи. Мысль, что могила ее вместит еще сотни душ, леденила. Она боялась мертвецов и боялась, что они могут пойти за ней. Но бесплотные слова эти показались ей такими глупыми и пустыми, что она промолчала, просто уронив лицо в ладони.

Послышался отдаленный скрип, где-то там, в глубине тоннелей открылась дверь. Своды сразу окрасились в желтый, потом в оранжевый, а потом смешались с песочным цветом стен, превратив тоннель в большую зияющую глотку. Пентри быстро встал, поднял пустую кружку с пола и повернулся к двери. Забирая факел со стены вместе со способностью зреть, он коротко бросил Исбэль: