Книга Цена дара, страница 42 – Данила Скит

— У них же не было выбора! — прокричал Якоб, с трудом взобравшийся по склону. — Ни у кого из них не было! Неужели вы не понимаете?

— Остынь, парень, нам еще топать двадцать километров. Побереги воздух в легких, — беззлобно осадил его Виктор. Он взглянул на другую сторону от дороги и блаженно улыбнулся. — Посмотрите вниз — вот и до речки дошли! Чувствуете прохладу?

Внизу тонкой ниточкой текла унылая речушка, теряющаяся среди высоких гладкоствольных деревьев. Те уронили вниз ветви, омыв длинные безлиственные ветви в спокойных медленных водах. Когда тучи освободили небо, поверхность реки отразила тусклый свет глухим серебряным глянцем. Лысая земля вскормила сухие трухлявые стволы, которых оставила жизнь — они корчились, клонясь к земле и не было ни единой причины, чтобы в скором времени они не рухнули в воду. Скорее всего, так и случится. Но не раньше, когда ядовитые дожди дойдут до их сердцевины. Тогда по реке поплывут сухие щепки когда-то радужного прошлого, и любоваться будет уже нечем. Впрочем, и сейчас было непонятно, что Виктор нашел в этом зрелище. Все казалось таким однообразным, плоским, будто плохой художник прошелся по холсту неумелой рукой. Подул ветер. В лицо пахнуло прохладой.

— Люди! Да что с вами со всеми не так?! — Якоб разрезал тишину хриплым дрожащим голосом, раскинув в стороны большие грузные руки. Предполагал, что он всё ещё плакал — с тех пор, как впечатлился упавшими в грязь грудями. — Неужели вам все равно? Они ведь всё ещё живы где-то там, глубоко в своем сознании! Неужели не чувствуете, как это ужасно?! Неужели кто-то заслуживает такого?! Вы… вы… мы просто мучаем их! А потом убиваем!

— Я думал, на войне так полагается, — пожал плечами Мара.

Этот парень был из тех, кто обычно не задумывается о причинах и следствиях. Зато умеет радоваться тому, что дают. Знаю, встречал таких среди своих фанатов. Один автограф — и слезы из глаз. Одна фотография — истерика. Посещение больного фаната в больнице — тебя боготворят, и на время ты снова человек, а не клоун. «Мой кумир», «отзывчивый», «самый лучший». О том, что я не имел права поступить как-то иначе им из-за контракта, дабы не испортить сценический образ, они даже не задумывались. Мара бесцельно радовался конфете, или ровному асфальту, или, быть может, приятной прогулке на свежем воздухе. Он уже стер половину подошв, очищая их от грязи, и теперь довольно тянул улыбку, радуясь, что не счистил собственные пятки.

Виктор наслаждался бризом, удовлетворённо прикрыв глаза. Он уже снял каску, подставив ветру вспотевшие русые волосы. Руки упёрлись кулаками в бока. Впрочем, я тоже получал удовольствие. Приятно было немного остыть после влажной, ядовитой духоты.

— Вот этим человек и отличается от машины, — процедил сквозь зубы Якоб. — Варвару не нужно думать о чувствах другого существа, он просто берет оружие и идёт убивать. А знаете, почему так получается? Потому что человек — тупой. Полет мысли, обработка тысяч терабайт с секунду — разве это про него? Нет. На это способны только машины. Спросите себя, кто в таком случае больше достоин жить?

— Эх, хорошо! — Виктор потянулся, когда нас обдало резким порывом ветра. На фоне влажной духоты он казался ледяным. — Красиво тут. Мне всегда нравилась Ингрид, хоть она и совсем обмелела после удара. Раньше она была широкой, вон оттуда и до сюда. Глаз иногда не хватало, а зелень… все здесь было в зелени. Сейчас, конечно, совсем не так. Но река отлично отражает небо — этот зеркальный блеск я ни с чем не спутаю. Особенно в сумерки. Его не взяло ни время, ни удары. Будто сплавили свинец и пустили по руслу. Якоб, чем чесать своим языком, лучше подойди сюда — посмотри, какой открывается вид.