Книга Цена дара, страница 40 – Данила Скит

— Так вот, — Якоб проигнорировал выпад Томаша, решив не вступать в диалог с тем, кто не готов внимать ему. — Мы не знаем, чего хотел «Венет» до того, как совершить первое нападение. Правительство это скрывает.

— Какое правительство? — заинтересованно спросил Лиам, тащившийся позади всех.

— Любое. Или все сразу.

— Зачем это им? — включился Мара.

Он увлеченно глазел по сторонам, разглядывая ядовитые земли пустоши. Парень остановился рядом с небольшой лужицей, затянутой перламутровой пленкой. Подняв ногу, Мара хотел сделать шаг вперед, но увидел свою наполовину оплавленную подошву и передумал. Я тоже опустил взгляд: вот, оказывается, почему так трудно идти. Это не грязь налипла к подошвам. Это их почти не осталось. Надеюсь, когда мы дойдем до дороги, яд не доберется до наших стоп.

— У властей свои интересы, — с профессиональным недоверием ответил Якоб. — Уверен, что «Венет» хотел жить с нами в согласии, но ему просто не оставили выбора. А если я все-таки ошибаюсь… в конце концов, нейросеть обучается, глядя на человека. Кто виноват, что мы вырастили такого злого ребенка?

— Это все, конечно, прекрасно, — Виктор на мгновение остановился, ориентируясь на местности. — Ты лучше скажи, что нам сейчас делать.

— Разговаривать, — Якоб попыхтел немного, выбираясь из большой грязной кляксы, тянувшейся от ближайшей лужи. — Нести свет мысли, плести диалог. Есть ведь разные пути развития. На Земле, к примеру, сеть имеет совсем другой склад ума, поэтому с ней оказалось намного проще договориться. А на Венере, в условиях начальной колонизации, люди имели исключительно варварские черты. Хотели все завоевать и освоить, и друг друга не брезговали поубивать, между прочим. Не удивительно, что «Венет» стал эгоистом. Нужно проявить гуманность и показать ему совсем другую сторону человечества. Только тогда он исправится и все поймет. Зачем жить, если не верить в светлое, доброе и вечное?

— А я слышал, что заменить человека — это неизбежное желание этих железяк. Типа они сильнее и бессмертней человека и все такое… а на Земле просто отрубили все по-быстрому, — сказал Мара, но никто не обратил внимание на его слова.

— И сколько же людей должно умереть, пока вы будете плести свой диалог? — спросил Виктор Якоба, который уже с ним поравнялся. Грязь хлюпала под ногами, мы шли по черному полю, видимо, когда-то засеянному рожью или пшеницей. Тусклое небо выглядывало из-за серых туч, делая сумерки немного светлее. — Слушай, Якоб, у тебя было уже три привода, а теперь ты на Венере — топаешь в неизвестность вместе со мной.

— Это лишь досадное недоразумение.

— Парень, свои лозунги ты уже откричал. Тебя здесь никто не услышит.

— В этом и заключается самая огромная проблема человечества — неумение слышать, — глядя в глаза Виктору, спокойно ответил Якоб, а я только усмехнулся.

Человек, призывающий слышать, стоял в первых рядах глухих. Жизнь полна парадоксов. Правильные слова срывались с их уст, правильные слова влетали в уши, вот только десятки тысяч сейчас лежат под землей и на правильные слова им плевать. Всегда считал, что я мастер по части мазохизма, но Якоб умудрился переплюнуть даже меня.

Чавкающее грязевое поле обрывалось у самой дороги. Там же сгрудилась огромная куча железа, наполовину врытая в землю. Они так и не дошли до дорожного полотна, где было меньше всего разъедающего их металл яда. Стальные ступни не почувствовали под собой твердость и ровность, механические глаза не увидели маленькую речушку на склоне холма, которую так расхваливал Виктор. Они задрали свои головы, глядя в пасмурное бездонное небо. Здесь находилась не только человекоподобные роботы, с руками, ногами и грустным потухшим взглядом. Встречалось и нечто, похожее на огромных стальных кузнечиков. Вместо крыльев на их спинах тяжелели огромные проржавевшие пулеметы. Не знаю, куда они шли и в каком времени, но путь их прервался очень давно. Сталь не выдерживала обилие кислотных дождей, истончалась и покрывалась ржавчиной. Кое-где она превратилась в труху и осыпалась, оставив в массивных телах большие оранжевые дыры. Человекоподобные роботы лишились верхней полуорганической плоти, их ступни были наполовину разъедены кислотной почвой. Пройдет совсем немного времени, прежде чем их щиколотки надломятся, и роботы упадут. Тогда их плоть начнет разлагаться гораздо быстрей. Почва поглотит их, сделав частью себя. А пока между бежевых лоскутов кожи блестела наполовину истонченная сталь. Они были наги как младенцы и беззащитны, словно груши для битья. Несмотря на всю схожесть с человеком, «Венет» так и не смог понять, зачем ему одежда.