Книга Невинная для двух альф, страница 43 – Даная Иная

Внезапно Тихон едва слышно ругнулся, вытащил из меня свой стержень — быстрее, чем я ожидала, чем хотелось бы. Но почти сразу поняла, в чем дело, когда на мой живот пролилось его семя.

Леон ловко протянул руку, коснулся меня внизу. Инстинктивно я попыталась свести ноги, но он прошептал:

— Подожди, крошка...

Время растянулось в тягучую, вязкую субстанцию. Несколько ласковых, но уверенных движений рукой — и меня накрыло той самой гигантской волной. Реальность начала таять, растворяться в ослепительных вспышках перед глазами.

Хриплый стон донесся словно издалека, сквозь толщу воды. Пальцы Леона крепче сжали мою руку, а потом ее залило горячим.

Но все это осталось где-то на периферии сознания, пока я парила в этом восхитительном уничтожающем мареве. Так же, как и то, что было дальше: влажные салфетки, слаженные действия переговаривающихся альф, тянущая боль внизу живота.

А после Тихон осторожно прижал меня к себе сзади. Леон улегся с другой стороны. Я оказалась в теплом надежном домике.

— Завтра, — вздохнул Леон.

— Завтра, — эхом повторил Тихон. В его тоне проскользнула какая-то особенная, почти заговорщическая нотка.

— Что завтра? — спросила я, поочередно вглядываясь в лица своих истинных, но они хранили молчание. Их взгляды были непроницаемы, словно они знали какую-то тайну, которой не планировали делиться.

Нужно было подниматься, идти в душ, приводить себя в порядок. А им, наверное, пора было расходиться по своим комнатам, пока ночь еще не стала рассветом, пока никто не увидел их в общежитии омег. Но все это казалось таким далеким, почти нереальным.

А сейчас я была в их власти и больше не боялась этого.

Я проснулась от странного ощущения. Тело болело сладко и тягуче, особенно между ног, где любое движение порождало теплую пульсацию и едва уловимую, почти приятную боль — как воспоминание о том, что было ночью.

Я осторожно потянулась рукой к шее, где чуть выше ключицы пульсировала метка Тихона. Она саднила, словно крошечная тлеющая искра, которая никак не хотела угасать. Кожа вокруг была припухшей, чувствительной к малейшему касанию.

Метка, оставленная Леоном на внутренней стороне бедра, отзывалась иначе — более глухо, будто ее боль спряталась под поверхностью кожи, но все еще давала о себе знать.

Это были не просто следы — но знаки, символы принадлежности. Я была помечена дважды.

Тихон и Леон незаметно ушли, когда я задремала. И теперь, лежа в пустой комнате, я не знала, что будет дальше. Мы будем встречаться тайком? Альфы сделают вид, что ничего не было? Потребуют выбрать одного? От этой неизвестности внутри все сжималось.

Собиралась я долго. Одеваться пришлось медленно, буквально по миллиметру натягивая ткань на тело. Я морщилась от каждого прикосновения одежды к коже.

На всякий случай я тщательно прикрыла метки. Нижняя надежно затаилась под юбкой, а на шею я повязала кокетливый платочек. Смотря на себя в зеркало, я вдруг вспомнила тот злополучный шарф, утерянный в уборной клуба. Так мало времени прошло с тех пор, а казалось, что целая жизнь.

Едва я вышла на крыльцо корпуса, как увидела Леона и Тихона. Они стояли, непринужденно опираясь о перила, будто прошедшая ночь не оставила на них ни следа. Но стоило мне подойти ближе — и воздух вокруг нас сгустился. Их взгляды обожгли меня с двух сторон, как и вчера.