Книга Плетущая, страница 81 – Лия Арден

Морана создала ещё несколько угощений, которые Ена приняла, а Алай при взгляде на них отвернулся. Ена жевала, глядя, как всё более раздражённой становилась поступь богини. Обычно спокойная Морана металась из угла в угол светлицы, невысокие каблуки топали по деревянному полу с прохудившимся ковром. Алай игнорировал её, молча прикладывая к ожогам на запястьях комья снега, которые Ена принесла для него в ведре. Неожиданно Морана оказалась перед Алаем, руками обхватила его лицо. Золотые глаза царевича распахнулись, когда богиня нежно погладила его щёки, и отметины растворились сами собой, возвращая знакомый бледный цвет и ровный слой кожи. Алай шумно втянул воздух, Ена могла поклясться, что его щёки окрасились румянцем, пока Морана принялась гладить его запястья, и болезненные ожоги исчезали с кожи так же быстро, как её собственные травмы ранее.

Она могла вылечить его? Почему не делала этого раньше?

Ена позабыла о еде, уверенная, что Морана испытывала к Алаю тёплые чувства, определённую заботу… ради чего она вынуждала его терпеть боль?

– Снимай кафтан, – приказала Морана, исцелив его руки.

Алай схватился за ворот, с испугом глядя на богиню, попытался отодвинуться, но за его спиной была стена. Богиня недовольно сжала губы, взглядом пригвоздив царевича к месту.

– Снимай. Тебе нечего бояться, украденное тобой я уже вернуть не смогу, слишком много лет минуло.

Царевич поёрзал на месте, явно сомневаясь, потеребил край воротника и сдался, начав медленно расстёгивать кафтан. Морана отступила, позволив ему встать и снять верхнюю одежду. Стягивал он её с заметным трудом, изредка морщась. Ене бы отвернуться, но она не сумела себя заставить, жаждая наконец узнать, что же Алай украл у Мораны. Под кафтаном была чёрная косоворотка. Царевич стянул и её. Открывшийся вид на его тело заставил Ену ахнуть. Она не знала, что ужасало её больше: многочисленные отметины из-за солнечных лучей или же морозные узоры на груди. Ожоги были не такими страшными, как на руках и лице, но, как оказалось, одежда лишь немного спасала его. Весь торс, плечи и руки были либо покрасневшими, либо в рубцах. А странный бледно-голубой узор на коже в районе сердца Ена и вовсе не могла понять. Тот напоминал рисунок на стекле в морозные ночи.

– Что это? – спросила Ена.

Богиня шумно выдохнула и качнула головой, пока Алай виновато взглянул на Морану.

– Это то, что однажды его спасло, а нынче убивает, – со странной печальной ностальгией в голосе ответила Морана. – У него в груди моё сердце. Именно его он однажды украл и проносил так долго, что я более не могу его забрать.

Ена прикрыла раскрытый рот рукой. Алай провёл пальцами по узорам на груди, похоже, они не причиняли ему никаких неудобств или боли.

– Зато… у меня есть то, чего нет у тебя самой. То, чего никогда не было в этом сердце, пока его носила ты, – впервые за вечер заговорил Алай, распрямив плечи и бросив твёрдый взгляд на Морану.

Богиня ответила снисходительной улыбкой и вопросительно приподнятой бровью:

– И что же это?

– Любовь к тебе.

Радость Мораны мигом сошла. Простой ответ застал её врасплох.

Прислонившись к расписной стене, Ена неустанно следила, как слуги заходят в комнату один за другим с вёдрами и наполняют медную купель горячей водой. Взгляд метнулся к соседней закрытой двери. Спальню Рокелю Злат выделил роскошную, специально рядом с умывальней.