Книга Почти полночь, страница 47 – Дж. С. Андрижески

Неужели они оба забыли, где им на самом деле место?

Ник пытался разобраться в этом.

Он пытался понять.

Он так сильно хотел понять.

— Ты выглядишь таким ужасно серьёзным, отпрыск, — протяжно произнёс голос из темноты.

Ник застыл.

***

Другой вампир оставался в темноте, вдали от света последней лампочки на лестничной площадке. В его мурлыкающем голосе зазвучал лёгкий упрёк.

— Значит ли это, что ты всё ещё жалеешь, что не сбежал в ту дверь без меня? — спросил он затем. — Оставив меня в этом мире совсем одного?

Ник только что спустился до самого низа лестницы здания.

Теперь он обнаружил, что поворачивается кругом.

Он смотрел прямо в темноту возле лестничной клетки.

Даже вампиру было трудно что-то там разглядеть, по крайней мере, пока его глаза не привыкли к темноте. Чернильно-чёрный закуток располагался под осыпающейся, повреждённой водой лестницей, а за ним не было ничего, кроме выкрашенной в чёрный цвет двери, которая медленно становилась видна за спиной стоящего там мужчины.

Ник предположил, что дверь, вероятно, вела в древний подвал, возможно, в котельную, или в то, что когда-то было складскими помещениями, или даже велосипедными парковками для жителей здания.

Он уже знал, кто стоит в этом тёмном пространстве, поэтому не стал тратить много времени на то, чтобы разглядеть силуэт. Несмотря на это, его клыки инстинктивно удлинились задолго до того, как в его голове сформировалась единственная связная мысль о том, почему другой вампир может ждать его здесь, или чего он может хотеть.

«Хотел бы я знать, что ты ищешь».

«Мог бы догадаться, что ты найдёшь».

В голове у него непроизвольно зазвучали слова песни. Только после этого Ник узнал в них часть песни, которую он играл в своей комнате в общежитии, когда учился в колледже штата Сан-Франциско. Воспоминание было таким непосредственным, таким интуитивным, что острая боль пронзила его грудь.

(Судя по всему, речь идет о песне The Church — Under the Milky Way, — прим).

Чёрт, это было целую жизнь назад.

Несколько жизней назад.

Так давно, что реальность происходящего, здесь и сейчас, потрясла его.

Песня продолжала звучать в его голове, и он снова увидел это.

На стенах его комнаты в общежитии были расклеены рекламные листовки групп, а окна были открыты, чтобы слышать музыку, доносящуюся с соседних этажей и комнат. Они сидели на траве в парке Золотые Ворота со своими книгами. Освещение сверкало и мигало, пока они смеялись, натыкались друг на друга в тёмных, наполненных дымом клубах, курили травку с его приятелями, включая Энджел, включая и соседку Энджел по комнате, в которую он был влюблен в свои поздние подростковые годы и вплоть до двадцати с хвостиком лет.

Сёрфинг до рассвета, разведение костра на пляже, поглощение гигантских буррито перед занятиями, подготовка к промежуточным экзаменам, попытки решить, что, чёрт возьми, он хочет делать со своей жизнью…

Боль потрясла его ещё сильнее, поразив в самое сердце.

В этот раз всё сводилось не только к Даледжему.

Это был его мир.

Это были его родители, которые никогда не показывали ему ничего, кроме любви. Его сёстры. Его друзья. Мири появилась позже, после того как он поступил на военную службу и служил за границей, но в его жизни тоже были годы, проведённые с ней, давно прошедшие, когда он оставил свою военную форму, окончил полицейскую академию, поступил на службу в полицию и надел новую форму.