Книга Чёрные сердца, страница 189 – Дж. С. Андрижески

— Бл*дь, — выдавил он, не сумев оторвать взгляда. — Ну почему ты обязательно должен выглядеть вот так?

— Ты правда думаешь, что если бы я выглядел иначе, это имело бы значение? — спросил Джем чуть жёстче.

Ник покачал головой.

Его грудь горела, заставляя его вздрагивать от боли.

— Я не знаю, — честно ответил он.

Видящий опустил губы, и вот они уже целовались.

Ник снова застонал. Он никогда не целовал никого с клыками — не целовал по-настоящему, не пытаясь укусить… он никогда не ощущал, чтобы клыки возбуждали его партнёра, даже без яда.

Став вампиром, он никогда не целовал кого-то, не кусая — даже других вампиров.

Эта мысль сбила его с толку, возбудила, а затем усилила боль в груди.

Он ненавидел то, как сильно Джем выбивал его из колеи. Он ненавидел это, и это трогало его, возбуждало, раскрывало что-то в нём, заставляло чувствовать себя невыносимо уязвимым до такой степени, что он едва мог это вытерпеть.

Его пальцы сжались в волосах видящего.

Он распустил полухвостик этих волос, потянув и грубо дёрнув, ещё глубже запуская пальцы, как только он справился со шнурком, как только волосы упали на лицо другого мужчины.

Затем видящий стал говорить с ним, бормотать что-то сначала на том другом языке, затем переключаясь между ним и английским.

Пока тот говорил, Ник вздрагивал, целуя его губы, пытаясь заткнуть его и в то же время внимательно слушая его, старясь расслышать и впитать каждое слово.

Он знал, что ему конец.

Что бы он ни сделал, ему конец.

И ничто из этого не поможет ему увидеться завтра с Мири, которая была его лучшим другом, его самым дорогим другом ещё с двадцати-с-чем-то лет.

С Мири, которой он причинил такую боль, что они уже никогда не будут друзьями.

Он разрушил нечто.

Он разрушил нечто, и это уже никогда не удастся восстановить.

Джем застонал, крепче хватая его за волосы, забираясь на его живот и грудь, наваливаясь на него своим весом, а затем он прильнул к нему, стал ласкать его горло зубами и языком, покусывая и целуя кожу до такой степени, что Ник уже ничего не видел.

Теперь он даже не пытался его укусить.

Мысль о том, чтобы укусить его, кормиться от другого мужчины одновременно сбивала его с толку и вызывала тошноту. Он никогда не ощущал такой противоречивой смеси боли, отвращения, желания, злости на себя самого…

— Заткнись, — пробормотал Джем ему на ухо. — Gaos… заткнись. Я буквально слышу, как ты думаешь, брат… я вижу это на твоём лице. Просто заткнись. Хоть раз в своей долбаной жизни перестань думать. Просто будь со мной…

Нику хотелось наорать на него.

Ему хотелось наорать на Джема, сказать, что он ни хера не знает, но руки и пальцы другого мужчины вернулись к его ремню, ловко расстёгивая пряжку.

В итоге он ничего не сказал.

В итоге он лежал на спальном мешке и круглой сидушке, глядя в потолок кузова грузовика и повелевая своему разуму опустеть.

Этого так и не произошло.

Пёс разбудил меня… скулением.

Затем рычанием.

Я посмотрела в сторону окна, заметив его маленький свирепый силуэт в слабом предрассветном свете. Он стоял на кровати, подняв голову и хвостик, и его ушки стояли торчком вперёд. Но он не смотрел в окно.

Он напряжённо сосредоточился, глядя в противоположном направлении, в сторону двери.

Я посмотрела мимо него, через зарешеченные окна наблюдая, как убывающая луна опускается к той слабой линии света, едва виднеющейся у линии горизонта.