Книга Виктория – значит Победа. Серебряной горы хозяйка, страница 123 – Салма Кальк

Господин Фабиан дремал, Тереза тоже. А я вспоминала наш с ней вчерашний разговор.

Я же рассказала ей о словах Жироля — сразу же, как только он убрался, а я поднялась наверх. Тереза хотела обсудить платья, а я вывалила на неё всё, что сама услышала.

— Знаешь, а ведь он прав, — сказала Тереза. — Потому что никто так не делает. Говорят, давным-давно господа садились за стол вместе со всей прислугой, ну так когда это было, никто уж и не упомнит. Сегодня, конечно, тебя послушались, но меж собой говорили, что ты стала странная.

— Если странная я им не подхожу, они же могут найти себе другой дом, так? — пожала я плечами.

Вообще мне не нужен такой большой штат прислуги. Поэтому…

— Могут, но не захотят. У нас дом большой и сытный. Просто не испытывай их терпение, да и всё.

— Хочешь сказать, вот прямо всех не порадовал сегодняшний ужин? — надо же знать, правда?

— Они не привыкли есть вместе с нами. Да и нам было неловко. Ты могла просто поблагодарить их за то, что держались тебя. А могла и не благодарить, а дать по паре монет, это было бы действеннее. И вообще тебя, конечно, уважают за то, что ты отстояла наследство, но меж собой говорят, что ты слишком добрая и тебя будет легко обмануть.

— Это ещё почему?

— Ты ведь со всеми вежлива, не кричишь ни на кого за оплошности, ещё не велела никого высечь.

О, а нужно было, да?

— Ладно, я поняла. Подумаю.

Вообще если я всё правильно поняла, и эту страну ждёт впереди революция, то как лучше держаться? Не отступать от принятых правил поведения или наоборот, показать, что видишь в служащих тебе людях именно людей? Революция не на пустом месте выросла, вообще нужно приглядеться хорошенько, что тут и как. Пока я ничего не поняла насчёт возможных притеснений третьего сословия, но может быть, я просто слишком занята своими делами и ничего не вижу?

Во всех тех людях, что живут в моём здешнем доме, я видела скорее штат сотрудников, чем прислугу. Поэтому всегда здоровалась первой, благодарила за всё, что для меня делали, и вообще не подозревала, что это может быть как-то не так истолковано. Никого не высекла, значит. А высечь может кто-то другой, не я, или нужно собственноручно? Ладно, спрашивать не буду, и так уже тут про меня думают всякое.

— И зачем нам ехать на ферму, люди тоже не понимают, — говорила тем временем Тереза.

— Ну вот расскажешь, значит, или пусть Франсин твоя расскажет, что мы здесь делали. И что если бы не этот заказ, то с продуктами пришлось бы поужаться. Пряностей бы точно не купили, а может и колбас каких приличных.

— Конечно, ты всегда жалела несчастных нищих и обездоленных, — улыбнулась Тереза и взяла меня за руку. — Нужно было догадаться, что когда тебе в руки попадут деньги, ты не перестанешь это делать.

— Да ладно, я ещё и не начинала. И мои люди не должны быть несчастными и обездоленными, ясно? Они будут сыты и довольны, и раз они мне служат — моя обязанность заботиться о них.

— Ты права, да, — вздохнула Тереза. — Гаспар был жестким и не всегда соглашался позаботиться о тех, у кого пусто в тарелке и кто не смог сам себе её наполнить. Среди арендаторов есть такие, кто ненавидит его, потому что он всегда заставлял выплачивать все налоги до самой мелкой монетки — и королевские, и его арендную плату. Так что…

— Налоги и выплаты — это святое, — согласилась я. — Только из-за этого нам ещё не хватало никуда встрять.