Книга Я сделаю это для тебя, страница 113 – Салма Кальк

— Полгода им, — ответила графиня. — И они начинают светиться, если голодны, или… или если их нужно перепеленать. А я с магами не справлюсь.

Два внука Женевьев, значит.

— Тереза, собирайтесь, — кивнула я молчавшей девице, которая в ужасе смотрела на нас с графиней. — И детей собирайте. Пойдём в безопасное место. Графиня, вы с нами?

— Нет, — покачала та головой. — Здесь родилась, этот дом принесла мужу в приданое, здесь прожила всю жизнь, здесь и умру. Тереза, ты оглохла? Слышала, что говорит маркиза? Слушалась её сына, слушайся теперь и её! А мой долг отдан.

Оказалось, что Терезе собираться недолго. Она подхватила какой-то узел, сунула его в люльку, и была готова и люльку сама тащить, но Фелисьен открыл портал.

— Сюда, — сказал он ей.

Дальше позвали наших, Тереза взяла одного младенца, Дуня второго, обе шагнули в овал. Люльку утащили Фелисьен и вынырнувший из теней ему на помощь Северин, а я позвала Жанну и Асканио — эвакуируемся.

— Всего вам доброго, графиня, — кивнула я хозяйке дома.

— И вам, маркиза. Или нужно говорить — ваше высочество? — нехорошо усмехнулась она.

Дёрнула за шнурок, где-то рядом прозвенел звонок. Двое появившихся из боковой двери мужчин были не из тех, кто встречал нас внизу.

— Вот она, — кивнула она на меня.

Один из них схватил меня за руку и дёрнул куда-то в темноту… и это приключение для меня закончилось.

Я пришла в себя от боли, и это была совершенно непривычная боль. Меня крутило и ломало, не как от высокой температуры, но — будто впрямь выкручивают, как бельё. Я даже не сразу сообразила, что лежу на чём-то ровном и жёстком, и на самом-то деле никто меня не трогает.

Открытые глаза не помогли мне ничем — вокруг было темно. Шевелиться не вышло — сил нет и больно. Поэтому я снова закрыла глаза… и на очередном пике боли снова провалилась в беспамятство.

Следующее пробуждение случилось от голосов где-то поблизости. Такой сильной боли, как в прошлый раз, уже не было, осталась фоновая.

— Эта дрянь ещё и дерётся!

— А ты думал, она спокойно с тобой пойдёт?

— Я думал позабавиться с ней немного, маг же, вдруг она особенная, не как все?

— Дурак ты, ну и что теперь, раз маг? Видишь — как у всех, две руки и две ноги, и голова.

— А чего штаны надела?

— Чтобы было удобнее тебя бить, — прозвучал женский низкий голос следом за ударом и воплем.

— Не подходи к ней близко, видишь — пинается.

— Мастер сказал, они будут как дохлые, а что вышло — пинаются, кусаются и что только не делали уже! Дохлая как раз та, кого надо обменять, а тут, я смотрю, и обменивать-то уже нечего! Она хоть дышит?

— Сейчас гляну.

И тут кто-то подошёл ко мне. Я услышала треск свечи и шаги, и увидела сквозь сомкнутые веки слабый свет, и ко мне наклонились — да уж, зубы кто-то не чистил или очень давно, или вовсе никогда.

— Вроде дышит. Еле-еле.

— Ну и ладно, пошли, потом ещё посмотрим.

Шаги удаляются, свет тоже. Становится темно и тихо.

— Женевьев, вы слышите меня?

Этот голос определённо мне знаком, кто это? О, Жанна. Жанна де Саваж. Я силюсь ответить, на удивление, выходит.

— Да… слышу.

Еле слышно, но выходит.

— Слава господу, живы. Мы думали, уже нет.

— Что… с нами, где мы?

— Где — одному господу известно, а что — антимагические кандалы, какой-то новый вид, наверное, с той дрянью, которую придумал господин Руссо, чтоб ему на том свете хорошо жарилось, да чтобы черти исправно масла на сковородку подливали! Ваш маг сказал, что нас стреножили каким-то артефактом, некромантским, где только выкопали такой. Ясное дело, мы с ним не смогли ничего против того артефакта, да ещё ему по больной ноге поддали, он вскоре впал в беспамятство и до сих пор не в себе, а мне — попали в незалеченный ожог. Не смертельно, но нападение сбили.