Книга Тайна чёрного волка, страница 206 – Евгения Преображенская

– Если помереть не хочешь, лучше отправляйся обратно, – посоветовал мужчина.

Дженна поглядела на небо, вспоминая сон.

– Спасибо за совет, но мне велено идти на восток… – вздохнула она и, подозвав лошадь, забралась в седло.

– Приказ есть приказ, – с пониманием кивнул солдат, пропуская ее.

Осень стояла в самом разгаре, теплых дней становилось все меньше. Ночами ударяли заморозки, и к утру травы покрывались серебристым инеем, а неглубокие водоемы сковывала тонкая скорлупа. Чтобы умыться, приходилось разбивать корочку льда.

Бывало, Дженна подолгу разглядывала мутное отражение неба и леса на поверхности озера и слушала шепот ветра в сухих зарослях тростника. Привычная к бесконечному лету, она с любопытством вдыхала новые ароматы и следила, как меняется природа. Кроны деревьев будто вбирали в себя последние силы лета, чтобы, сбросив напитанные солнцем одежды, защитить землю от подступающих морозов.

Разноцветная листва так весело переговаривалась под копытами Марты, что однажды Дженна ощутила в себе страстное желание поиграть с ней. Спрыгнув с коня, чародейка дала волю маленькой девочке в себе, которая никогда не видела осени. Она сгребала листья в охапку и подкидывала над головой, наслаждаясь их шелестом, танцевала на золотом ковре и смеялась.

Постепенно лес становился все прозрачнее: дубы и клены осыпались полностью, и только березы еще сохраняли некое одеяние. Последние его обрывки золотыми бабочками кружились в потоках ветра и раскачивались в ветвях, пойманные в опустевшие сети паутинок.

Иссыхали травы, сморщивались грибы. Среди бурых папоротников краснели ядовитые ягоды ландышей, а ближе к болотам встречались россыпи брусники и клюквы. Дженна собирала плоды последних и по вечерам согревалась горячим отваром, добавляя к ягодам устоявшие перед заморозками еще сочные листья малины и земляники.

Дорога вела чародейку сквозь поля и леса, мимо ощерившихся глухими частоколами острогов и молчаливых деревень. Сельские храмы, праздничные и рыночные площади пустовали. Даже кладбища были закрыты. Умерших от эпидемии запретили предавать земле. Их вывозили в поля, складывали в огромные кучи и сжигали.

В безветренную погоду можно было наблюдать, как то тут, то там к облакам поднимаются серые столбы дыма. Горе людей, смерть, запустелые жилища и перезревшие поля соседствовали с яркой, но умиротворяющей красотой осени. Ароматы грибов и сухой листвы перемежались с запахами разложения и горелого мяса.

Некоторые крестьяне поодиночке или группами покидали жилища в поисках более безопасного места. Услышав цокот копыт по дороге, они шарахались, будто испуганные звери, спеша убраться с глаз долой. Только странствующие маги порой заговаривали с Дженной, признавая в ней коллегу.

Уставшие и изможденные, они держались стойко. Лекари не жаловались, не распространялись о своих подвигах, но и ничего утешительного рассказать не могли. Чародеи утверждали, что на востоке больше нечего делать и некого спасать.

Болезнь менялась. Подобно живому существу, она росла и набирала силу. Если ранее ее можно было пережить, то теперь погибали все без исключения. Огонь костров был единственным оружием против заразы, которое осталось в арсенале лекарей.

Чем дальше девушка продвигалась на восток, тем безлюднее становилось вокруг. Все чаще она проезжала мимо «спящих» – так чародейка назвала тех, кто заснул смертельным сном. Это были и одинокие путники, и большие семьи.