Книга Проклятие чёрного единорога, страница 31 – Евгения Преображенская

Девочка промахнулась мимо мальчугана, закрутилась юлой, упала, ударившись боком о жесткие камни мостовой. Но, даже не пискнув, тут же снова подпрыгнула на непослушные ноги и поспешила вслед за удаляющимися детьми.

Они покинули город и направились к реке. Там, между холмами, в камышах, была привязана лодка.

Леилэ скрипнула зубами. Что бы сделали на ее месте Принц и рыжая морячка? Разве они допустили бы такое негодяйство? Нет! Они герои. Про них написаны сказки! Чем же она хуже?

Леилэ вдруг стало невыносимо жарко. Она удвоила ритм танца, грациозно кружась между детьми, раскрасневшимися, всклокоченными и мокрыми от пота. С каждым шагом она приближалась к флейтисту.

«Я герой! – повторяла она снова и снова. – Я не ненавижу себя, не ненавижу Мата Миэ! Я благодарна судьбе за приключения! И я ненавижу лишь тех, кто встает у меня на пути! Моя ненависть направлена на моих истинных врагов! Потому что я герой! И я сама пишу свою сказку…»

Крысолов, а за ним и все дети поднялись на холм, поросший кустарником. Кто-то из малышей падал и уже не мог подняться. Продолжая, словно заклинание, проговаривать свои мысли, Леилэ все ближе и ближе подбиралась к врагу.

И вдруг она поняла, что вновь обрела голос и произносит слова вслух, будто становясь все сильнее с каждым мигом. Она ощутила, что движения ее тела – уже не простые хаотичные взмахи руками и ногами: она танцует, делает осмысленные фигуры.

На мгновение ей даже приглянулась веселая мелодия, под которую дети вокруг нее яростно толкались и топтали друг друга. Грудь девочки наполнила радость. Подпрыгивая и кружась, она запела в такт чародейским звукам.

Леилэ пела все громче и громче, словно вбирая в себя силу, что издавала флейта. Услышав ее голос, мужчина обернулся. В этот момент между ним и девочкой оставались уже считаные шаги. Видя недоумение на лице врага, Леилэ громко рассмеялась и кубарем бросилась ему в ноги.

Крысолов упал на спину. А его флейта, описав в воздухе полукруг, исчезла где-то в кустах. Чары рассеялись, и дети повалились на землю без чувств.

Леилэ подскочила на ноги. Музыкант тоже успел подняться. Его синие глаза вдруг стали красными, словно у крысы, а красивое лицо сморщилось в гримасе. Он сделал шаг по направлению, в котором исчезла его волшебная флейта, но тут Леилэ снова запела.

Она пела его собственную мелодию, и голос ее звенел даже пронзительнее, чем могла бы сыграть серебряная флейта. Девочка вкладывала в эту песню все гнев и презрение, которые она испытывала к взрослым и к этому человеку, что так жестоко обошелся с детьми.

Крысолов раскрыл рот и пошатнулся. Из его горла вырвался сдавленный крик, руки и ноги его сами собой пошли в пляс. А Леилэ, напевая песенку, вприпрыжку поскакала к реке, и за ней вприпрыжку же двинулся плененный ее голосом мужчина.

Девочка пела и смеялась, от души забавляясь нелепым зрелищем. Крысолов, взмахивая ногами и руками, неуклюже следовал за ней. Леилэ отвязала лодку, оттолкнула ее от берега, запрыгнула внутрь и только после этого перестала петь.

– Ну что! – крикнула она. – Продолжим наши танцы или ты сдаешься?

– Да кто ты, леший тебя дери, такая? – рявкнул Крысолов, тяжело дыша.

Его глаза вновь стали синими. Красную шапочку мужчина потерял где-то на вершине холма, так что его светлые, влажные от пота кудри топорщились в разные стороны.