Книга По щучьему велению, по Тьмы дозволению, страница 120 – Евгения Преображенская

Руки танцовщицы взмывали к небесам, будто в немой молитве. Каждое её ломаное резкое движение повествовало о страсти, долгом пути и перенесённой муке. Голова то в отчаянье опадала на грудь, то поднималась, открывая лицо южанки. Глаза с надеждой устремились ввысь.

Через некоторое время мелодия сделалась спокойнее, нежнее. Движения танцовщицы обрели плавность. Её взгляд упал на царя, губ коснулась ласковая улыбка.

— Лучия, — прошептал царь. — Любимая моя Лучиюшка…

— Мама… — слабо обронила речная оборотница, глядя на женщину широко распахнутыми глазами.

Она оттолкнула в сторону сидящих на пути, выбежала в круг и замерла.

В этот момент из-за спины Витарии отделилась вторая тень. Женщина, как две капли воды похожая на царевну — и рыжими кудрями, и нежными чертами лица — присоединилась к танцовщице. Та шагнула назад, уступая место.

Теперь историю о любви и боли рассказывала сгубившая себя царица. Страсть и гордость ткали рисунок её танца. Неумолимая тоска и обида пронзали каждый изгиб.

Ещё один музыкант провёл пальцами по струнам своей домны. Будто повинуясь молчаливому согласию, его поддержали остальные артисты. Ударили барабаны, запели свирели, застонали гусли.

Они играли. А две женщины, одна прекраснее другой, танцевали под музыку.

Разлетались в стороны чёрные пряди и рыжие кудри. Плескались подолы белой и чёрной юбок. Глаза обеих сияли жизнью. Но грация и лёгкость движений не принадлежали земным созданиям. Это был дивный завораживающий танец бесплотных духов.

Продолжая кружиться, женщины разошлись в стороны. Они обошли кругом раз и другой, вернулись в центр и остановились, глядя друг на друга. Остановилась и музыка. Повисла торжественная тишина, не было слышно ни звука.

Все догадывались, что между духами происходит разговор. Но лишь Витария знала, о чём они беседуют. И сердце её замирало от волнения.

Всё должно получиться, как и обещала Владычица моря! Не может настоящая мать желать зла своему ребёнку! Больше мести отцу должно жаждать любящее сердце… счастья для дочери.

Инальт Богат шагнул к царевне и положил руку ей на плечо. Князь приблизился вплотную к супруге, давая понять, что он здесь, рядом. Он с ней. И они вместе. Витария глубоко вздохнула. От ощущения родного тепла волнение постепенно таяло, а уверенность возрастала.

Закончив беседу, духи матерей обернулись к царю и младшей царевне. Последняя было распахнула уста, чтобы сказать что-то, но отец опередил её. Царь тяжело вышел из-за стола, поравнялся с колдуньей. И затем он упал на колени перед ними, низко склонил голову.

— Простите меня… — вымолвил владыка Кривхайна. — Простите за всё то горе, которое я причинил вам и нашим детям… — Он поднял глаза на женщин. — Клянусь, я любил вас обеих… Любил как умел. Ежели хотите, покарайте меня. Я признаю вину…

— Простите его! — вдруг сорвалось с губ Витарии. — Молю, дайте ему возможность всё исправить! Ведь не только мы жили в горе, но из-за нас, дочерей царя, пострадал весь народ… И только батюшка может всё исправить. Теперь, когда он свободен от вины и тёмного колдовства, я уверена, он будет лучшим правителем!

— Не смейте прощать его! — крикнула щука. — Горе, которое он причинил, не искупить ничем, кроме смерти…

— … Иногда смерть — это не кара, но дар освобождения, а вот жизнь… — прозвучал голос черноволосой жрицы. Она обернулась к дочери, сделала шаг навстречу. — Я так хотела, чтобы ты жила… Но жизнь, которую я подарила тебе, стала наказанием. Прошу, прости меня, любимая… — Лучия протянула руки к девушке. — Прими же от меня новый дар — твоё имя… Я носила его в уме, но так и не успела произнести.