Книга По щучьему велению, по Тьмы дозволению, страница 38 – Евгения Преображенская

Северный ветер метался между куполами царского терема, кружил птицеверт, выл и стонал. Словно не найдя выхода злобе, он низвергся вниз и со всей силы ударил в окно опочивальни. Младшая царевна лениво обернулась, тихо зашипела в ответ.

Лёжа на пышных перинах, она потянулась, выгнулась, откинула одеяла. Утренний свет заскользил по нагому телу, по прохладной, мерцающей жемчужным блеском коже, пробежал по иссиня-чёрным волосам. Но ласки солнца пришлись Лучии не по нраву. Не было и достойного зрителя для столь дивного зрелища.

Очередной изведённый до смерти молодец лежал рядом на постели. Лучия испила его силу, но осталась голодной. То ли грянувшие морозы были тому виной, то ли юноша оказался слаб.

Расчесав длинные волосы, ведьма переплела косы лентами. Она надела нарядное платье зелёного атласа, украсила грудь, запястья и пальцы драгоценными каменьями. Оглядев себя в зеркале и оставшись весьма довольной увиденным, она покинула опочивальню, чтобы присоединиться к трапезе.

Противное сердцу, но необходимое общение с родителем пропускать не следовало. Каждый день нужно было обновлять паутину чар, опутывающих царя-батюшку и весь дворец. А после несытного ужина Лучии страстно хотелось есть.

Не речные угощения приготовили кухарки для колдовской щуки, но постарались. Царю подали сладкую кашу с маслом и салом, а его дочери — рыбные блюда на любой вкус. Впрочем, свежим хлебом и душистым отваром из калосских земель под названием чай та тоже не побрезговала.

— Как спалось тебе, милая? — подал голос царь-батюшка.

— Благодарю, хорошо, — холодно ответила Лучия.

Она не заставляла его разводить беседы, скорее отец делал это против колдовской воли.

— А что Емельян Филин? — спросил он. — Здоров ли? Давно не видно его.

— Емельяна я отправила по важным делам, — произнесла щука с явным недовольством. — Скоро вернётся…

— Похолодало как, — заметил отец. — Надо бы созвать совет.

— Собери, батюшка, — кивнула Лучия и махнула служанкам, чтобы оставили их наедине. — Мне совсем не интересны дела государства, — добавила она. — Тебе не обязательно рассказывать мне о них или интересоваться самочувствием Емельяна.

— И мне интересно не это, — произнёс царь-батюшка. — Но я желаю говорить с родной дочерью.

— Зачем же? — усмехнулась Лучия. — Какая в этом польза?

— Так у людей заведено, — мягко ответил царь. — Приносит это покой и удовлетворение сердцу родителя. Последнее время я чувствую себя неважно. Каждый вечер засыпаю с мыслью: а что если не проснусь более. Каждое утро вижу свет солнца, твой милый лик за завтраком, и радуюсь этому.

— Ты не видел ни моего рождения, ни взросления, отец, — нахмурилась Лучия. — Ты не желал меня тогда! Так позволь узнать, чему ты радуешься теперь?

— В юности все мы совершаем ошибки, — вздохнул царь. — Но с возрастом меняемся, становимся мудрее. Я благодарю судьбу за тебя, за то, что, хоть и на старости лет, позволила мне исправить ошибки прошлого.

— Не так уж ты и стар, отец, всего семнадцать лет назад хватило силушки натворить бед, — тихо прошелестел голос речной ведьмы. — Но не исправить тебе той ошибки… Поздно.

Долго брела царевна сквозь пургу. Она и сама не знала, прошли день и ночь или дни, ночи, месяцы пронеслись. Но вот буря стала стихать, и сразу потемнело. Выплеснулось небо на землю, очистилось. В сетях голых ветвей даже звёздочки появились.