Книга По щучьему велению, по Тьмы дозволению, страница 83 – Евгения Преображенская

Царевна Витария не заметила, как они покинули долину Озёрного края и оказались в Запретной пуще. Она шла сквозь волшебную рощу, и казалось ей, будто они все очутились в царстве духов.

На небе сияли звёзды, а холодный блеск их будто обретал продолжение в мириадах светлячков, кружащих в листве. На ветвях деревьев и в травах раскрывались удивительной красоты светоносные цветы. Трава нежно ласкала босые ступни.

В воздухе парили крохотные создания с крыльями стрекоз и бабочек, но телами юношей и девушек. Вдоль тропинок безбоязненно ходили дикие животные: обыкновенные и чудные. Встречались лани с синей шерстью и рогатые зайцы. Порхали птицы с радужными перьями, а на древесной коре сияли змеи и ящерицы с чешуёй, что изумруды и сапфиры в короне царя.

Невысокие изящные альвы в лёгких, почти прозрачных одеждах, с цветами в развевающихся волосах танцевали в хороводах вокруг диковинных костров, от которых не веяло жаром. И огонь их переливался — где розовыми, где синими, а где и зелёными оттенками.

Молодой Элем подхватил Виту за руку и утянул в один из хороводов. Царевна не смогла противиться его воле. Она танцевала вместе с юношей и альвами, смеялась и восхищалась.

Какой же дивный народ в Ферихаль! Как легки их движения, как прекрасны лики и наряды. Волосы тоньше паутинок, а в огромных детских глазах будто свет искрится: лунный, солнечный, пламенный. А уши треугольные, будто рожки торчат по бокам.

Смех и веселье, танцы и песни опьянили девушку сильнее напитков. Сами яства были, словно цветочная роса поутру и весенний берёзовый сок. Тонкого вкуса и сладости оказались все праздничные угощения: знакомые и необыкновенные фрукты, орехи и ягоды, россыпи леденцов и пирожных.

Вита не знала, была ли ещё ночь, близилось ли утро, когда волшебную рощу огласил мучительный крик. На миг песни и танцы умолкли. Она увидела, как переменилось лицо Элема, на нём отразились одновременно тревога и радость.

— Скорее… — позвал он. — Это произошло…

— Что? — удивилась царевна.

— Матушка рожает… — негромко ответил юноша и исчез в сияющих зарослях.

Вита побежала следом. Сердце её беспокойно колотилось. Крики повторялись вновь и вновь.

— Да неужели даже могучие чародейки, под чьими стопами тают снега и вырастают цветы, так мучаются во время родов? — спросила она, догнав Элема. Они спешили, но уже не бежали. — Как такое может быть? За что женщинам эти страдания?

— Не бывает счастья без страдания, — улыбнулся юноша. — Как не бывает дня без ночи, зимы без лета… И нет, — добавил он тише, — жизни без смерти. Запомни это, милая Снегурочка.

Пока они пробирались через заросли от одной поляны к другой, танцы у костров замерли. Альвы подняли лица к звёздным небесам, раскинули руки, словно приветствуя кого-то там, в далёкой мрачной вышине.

— Да здравствует новое Солнце! — в едином порыве разлился хор голосов. — Да здравствует солнечный младенец!

— Да здравствует новое Солнце, — повторял Элем, а за ним и Вита.

— Приветствуем солнечного младенца… — звучали голоса волхвов, когда юноша и девушка вышли на опушку.

Велиса сидела у громадного дерева, прямо на траве. Её сыновья стояли поодаль. Вокруг женщины хлопотали две альвийки. Одна обрезала и перевязала пуповину, связующую мать и новорождённого. Другая уже помогала омыть и насухо вытереть младенца.