Онлайн книга «Неладная сила»
|
На дворе Устинью охватил пронзительный холодок летнего утра, разом бодрящий и тревожный, насыщенный влагой. Во дворах задорно перекрикивались петухи. Заспанный Черныш подошел, прижав уши и помахивая хвостом. Устинья знаком велела ему оставаться дома и выбралась со двора, стараясь не скрипеть калиткой. Полосы тумана висели вдали меж деревьев, как дым от холодного костра, что жгла ночь. «Перепелкой серою в рощу лети!» – с воодушевлением повторяла Устинья слова Миколкиной молитвы, и себя чувствовала летящей к лесным просторам птицей. За околицей тихонько наигрывал пастуший рожок, пробуя голос: Лучец только ждал стадо, но нигде еще не скрипели ворота. День обещал быть ясным, радостным, и это бодрило Устинью. Но под этой радостью холодным омутом таилась тревога. Бегом она пустилась вдоль дворов, пока соседки не вышли с коровами и не стали спрашивать, куда это она собралась в такую рань. Первую версту до Игорева озера Устинья пробежала одним духом: торопилась уйти подальше от деревни, пока никто ее не увидел. «Брось перстень в озеро – тем от власти нечистой избавишься!» – звучал в нее в душе встревоженный голос матери. Но, выйдя в поле, ощутила усталость: выскочила ведь из дома, даже глотка воды не выпив. Она пошла медленней, задумалась о том, что собирается сделать. Демка… Рано или поздно она опять его встретит, и что скажет? Не очень-то ему понравится, если его дар, с таким трудом, через такие страхи, добытый, полетит в озеро. Если не хочешь у себя держать, лучше бы отдать ему обратно, и пусть делает с эти бесовым сокровищем, что сам знает. Может, другой какой девке подарит… Сумежских девок Устинья хорошо знала, но при мысли о Демке и «другой» подумалось не об Юлитке или Янке, а почему-то о той, что лежит на Гробовище. Смутно помнилось: здесь была какая-то связь… Собрав под себя полы суконной свиты, наброшенный от утренней прохлады, Устинья присела на поваленный ствол близ дороги. Был какой-то разговор… нет, не с Демкой – стала бы она с ним о таком говорить. С Куприяном… или с Мавроньей… о каких-то поцелуях. В бреду Демка твердил: «Не стану ее целовать». Сумежане подумали, что эти слова относятся к ней, Устинье, а они с дядькой подумали на мертвую деву Евталию… Дядька еще сказал, что если Демке взбрело в голову целовать покойницу, то он и сам не жилец. Но он оправился, значит, не было такого. Не отдаст он свое кольцо мертвой деве. Да нужно ли оно ей? Поколебавшись, Устинья вынула из-за пазухи платок, развязала узел. Вот оно, лесное колечко. Тускло блеснуло золото, заново вызвав удивление перед такой диковиной. Колечко небольшое, как раз ей по руке. Из двух перевитых прутиков, более толстых к середине и сужающихся к концам, – будто два травяных корешка переплелись между собой и по волшебному слову сделались золотыми. Повертев кольцо, Устинья вспомнила, что даже его не примерила. Потянуло посмотреть – хорошо ли будет на руке. Подойдет ли? Оглядевшись и убедившись, что на всем протяжении поля от леса до леса никого нет и никто ее не видит, осторожно надела на безымянный палец правой руки. Испугалась: так надевают кольцо при обручении в церкви. Поповская дочь, Устинья несколько раз видела венчание еще при жизни отца Евсевия. Но самой себе надеть – не значит обручиться. |