Онлайн книга «Неладная сила»
|
– Глас Господень на водах, Бог славы возгреме, Господь на водах многих… – читал по памяти Воята псалом «Принесите Господеви, сыны Божии», употребляемый при освящении воды. Закрыв глаза, Устинья вслушивалась в его низкий, сильный голос, который не перекрывал, а поддерживал более слабый голос инока; казалось, она слышит настоящего архангела, одновременно находится на Гробовище и в Софии новгородской, откуда изливался неиссякаемый источник Воятиной силы. – Боже великоименитый, – приступил отец Ефросин к главной молитве водосвятия, – творяй чудеса, имже несть числа! Прииди ныне к молящим Тя рабом Твоим, Владыко, и посли Духа Твоего Святаго и освяти воду сию: и даждь пиющим от нея и приемлющим и кропящимся ею рабом Твоим пременение страстей, оставление грехов, болезнем исцеление, и освобождение от всякого зла, и утверждение же и освящение домом и очищение всякая скверны, и навета диавольскаго отгнание… Закончив, отец Ефросин взял крест и сделал несколько шагов к воде. Перекрестил мелкие волны озера нижней частью креста, потом зашел в воду по колена – Воята шагнул за ним, чтобы поддержать, если что, – и трижды погрузил крест в воду. Устинья испугалась: а вдруг сейчас из воды взовьется здешний змей – как тот, что жил в Дивном озере? За тысячи лет своего существования тот еще не видал освящения озера Христовой силой! Пролетел резкий порыв ветра, заплескали длинные косы берез. – Спаси, Господи, люди Твоя и благослови достояние Твое… – трижды пропел Воята. А потом отец Ефросин повернулся к Устинье и велел: – Сказывай, девица. Устинья подняла перед собой ладони, глядя на медную иконку, крест и грамотку, и заговорила нараспев: – Ходящу некогда преподобный отец наш Сисиний в край моря синя, и возре на море: и выходят из моря двенадцать жен пустоволосых, видением страшных, зело окаянных… Едва подав голос, Устинья ощутила, что попала в некую волну, в поток, что увлек ее куда-то прочь от того места, где она стояла. Она не двигалась, но двигался мир вокруг нее. На озеро упали прозрачные серые сумерки, но не затемнили, а странным образом прояснили взор. По озеру побежали волны – в одну сторону, волна за волной. И каждая волна выбрасывала некую фигуру – обнаженную женщину с распущенными, спутанными волосами. Каждая была ужасна на свой лад: одна распухшая, как насосавшийся комар, другая худая, как щепка. Буро-желтые, как воск, зеленые, как плесень, серые, как пепел, красные, как каленое железо, синие, как кровоподтек, бледные, как береста… Искаженные лица дышали злобой, от одного вида их по телу Устиньи пробегали жар и озноб, борясь между собой, и один уступал только для того, чтобы дать место другому. Но она упрямо продолжала: – Приступиша отец наш Сисиний к окаянным проклятицам и рече им: окаянные проклятицы, заклинаю вам именем Господним и силою крестной, поведайте мне, кто вы суть, откуда идете, куда грядете? Устинья произносила слова, заученные от матери Илиодоры, но слышала не свой голос. Ее голос тонул и терялся в другом, что вторил ему с троекратной силой, как будто за ее спиной стоял некий исполин, повторяя за нею. Мерещился одетый в белое всадник с копьем в руке, она как будто видела его затылком. – Закляты мы именем Господним и силой крестной! – заныли, завыли, застонали в ответ жуткие женщины. – Не могуща бежати и с места двигатися и неходяще реша[35]… |