Книга Неладная сила, страница 261 – Елизавета Дворецкая

Ну да ладно, Хоропуна не вернешь. Упокоился, бедняга, отец Ефросин его отпел. Теперь – иное дело. Устинью и Вояту со товарищи вела на эти поиски не корысть. Устинья – девка умная, если она чего ищет, стало быть, так надо. И вот пусть, – Демка с вызовом качнул в руке молот, – пусть-ка к ней хоть одна дрянь болотная сунется! Пребывание на том свете, как он думал, одарило его не только лишней шерстью на груди – мышцы его стали крупнее и крепче, сил заметно прибавилось. Да и присутствие Устиньи, когда первое смущение прошло, стало его радовать, хотя он сам не знал, чего от этого ждет. Даже хотелось наткнуться на пару упырей, чтобы она увидела, чего он стоит…

Воята, как самый крупный, пробирался первым, раздвигая заросли. За те несколько дней его дружина не то чтобы протоптала на Теплой горе тропинки, но примяла траву и заросли, и теперь, несмотря на полумрак, уверенно, хоть и осторожно, парни вели Устинью от одной старой ямы к другой. Свое колечко она достала и надела на палец; не удержавшись, бросила взгляд на Демку – он наблюдал за ней, как и прочие, с любопытством, но без проблеска воспоминаний в глазах. Даже колечко рябиновой ночи проклятая Невея заставила его забыть! Стараясь не думать о Демке – он шел последним, прикрывая ватагу, и вызывающе зыркал по зарослям, – Устинья вглядывалась в землю возле ям. Воята, припоптав траву и крапиву, проверял землю щупом, но на глубине локтя или больше не находил рыхлого. И ничего особенного Устинья не видела. Земля как земля, ямы как ямы, полные лесного сора, заросшие крапивой. Может, послушать их, как советовала мать Сепфора, ухом к земле? Но ложиться в крапиву, пусть примятую, совсем не тянуло. Слушать нужно в полночь, а сейчас до нее еще далеко.

Чем больше уплотнялась тьма, тем коварнее казались заросли. Днем, когда яркий свет играет на березах и поверхности озера, легко верить, что упыри далеко и сюда не заберутся. Теперь же эти изломанные фигуры мерещились за каждым стволом.

– Господь просвещение мое и спаситель мой, кого убоюся? – вполголоса напевал Воята псалом, сильный в защите. – Господь защититель живота моего, от кого устрашуся?

Все уже устали лазить от ямы к яме по неровному склону горы. Одной рукой цеплялись за ветки, другой отгоняли комаров. Добравшись до очередной старой ямы, останавливались, Воята брался за щуп, не переставая негромко петь, а остальные прислонялись к стволам или садились на землю – передохнуть. Один Демка не знал устали – бродил вокруг со своим молотом, выискивая случай пустить его в ход.

Вытаскивая щуп, Воята огорченно мотал головой – ниже дна очередной ямы оказывалась плотная земля. Ниже никто не копал, а значит, никакой пещеры там нет. Устинья все осматривалась по сторонам, так что заболели глаза, но видела только тьму, черные заросли. Лишь озеро внизу блестело отраженным светом звезд, будто оно-то полно серебра.

– Хоропун, покойник, у Егорки сильное слово какое-то выведал, – сказал Демка, когда они, уже почти в полночь, сделали очередной привал и сидели рядком, на земле и на поваленной березе. Демка, положив молот на плечо, стоял перед стволом и наблюдал за темными зарослями, чтобы никакая злыдня не подкралась к товарищам со спины. – Чтобы клады отыскивать. Может, и нам бы попробовать? Чем тот колокол не клад?