Книга Неладная сила, страница 260 – Елизавета Дворецкая

Освежившись, парни взяли топоры и пошли на склон горы – срубить новых ветвей и покрыть шалаш взамен завядших. Из старых развели костер, чтобы сварить кашу на ужин. Натаскали для лежанок сена с ближних полян, выкошенных кем-то из Видомиц, тем же сеном прикрыли и шалаш – а вдруг дождь пойдет. Закинули в озеро сети – теперь, когда в нем не было ни города на дне, ни демона-змея еще ниже, давний запрет снялся. Это стало простое озеро – вода, в ней рыба, а еще ниже песок, камни, ракушки да топлые коряги. И все же Воята тайком вздохнул, вспоминая, как спускался в обиталище змея и вел с ним хитрые беседы…

Только когда солнце стало садиться, зной отпустил. Золотая горошина на западе небокрая разливала желто-розовый сок – и вверх, и вниз, в озеро. Тени под деревьями сгустились и стали непроглядны. Сидя у костра, Устинья смотрела на желтые кувшинки у берега, на белое буйство таволги на ближнем склоне холма, вдыхала свежий озерный ветер, и на душе делалось легче. Не зря все же это озеро прозвали Дивным – нет красивее этого места во всей волости. Розовые кусты ревелки окружают большой бурый камень, похожий на лежащего медведя, осока в воде колышется, ласкаемая ветерком.

Этот холм – ради близости Теплых ключей его прозвали Теплой горой – был Воятиной малой дружиной обследован первым, но ям, больших и малых, нашли такое множество, что это никак не помогло делу.

– Отсюда и начнем, да? – Куприян кивнул Устинье на склон. – Как тебе мнится?

– Отсюда, – согласилась она. – По уму рассуждая, здесь Панфирий должен был себе жилище устроить. Поближе к Великославлю, а здесь ведь Хорсовы ворота были, раз в год отворялись.

– Все так рассуждали, – сказал Гордята Малой. – Потому вся Теплая гора и изрыта, что твоя «поросячья деревня»!

Доев кашу, помыли котел и еще немного посидели у огня. Здоровый Гордята и молчаливый Ермола притащили со склона сухой березовый ствол, его разрубили на части и приготовили дров на всю ночь – хоть здесь место и святое, а об опасности не стоило забывать. Сторожить вызвался Воята; весь вечер он проспал, пока остальные устраивались, и только теперь, к поискам, его разбудили.

Желто-розовые полосы заката перешли в красный, багряный и постепенно стали гаснуть. В воздухе сгущалась тьма – это было видно по блеску невысокого огня, заросли на склоне Теплой горы почернели.

– Не пора ли? – не выдержала наконец Устинья. – Почти темно. Не полуночи же дожидаться – в темноте мы по склону не пройдем.

– Еще чуток, – попросил Воята. – В темноте свечение яснее скажется.

Наконец отправились – всеобщее нетерпение подталкивало. Парни, уже разочаровавшись в простых способах поиска, знали, что Устинья принесла некое особое средство, и жаждали его испытать. Куприян остался сторожить огонь, а прочие окружили Устинью. Воята нес щуп на деревянной ручке, прочие вооружились топорами и рогатинами. Демка взял свой молот – с этим орудием он управлялся ловчее, чем с любым прочим. Молот, надежда найти колокол глубоко в земле – все это не могло не напомнить ему о Хоропуне и их поисках возле Игорева озера. Вот ведь дураки были! Серебра литовского захотели. Того серебра, может, и на свете никогда не было – мало ли чего старики напоют! Их послушать – раньше реки молоком текли, а коровы медом доились. И одному из них эта доверчивость, рожденная жадностью, стоила жизни…