Книга Неладная сила, страница 276 – Елизавета Дворецкая

Казалось, битва продолжалась считаные мгновения – и вот упыри кончились. Длинным горячим языком облизнув когти, волколак обернулся посмотреть, нет ли еще добычи – и увидел нечто другое. Три человека прижались к деревьям, выставив в его сторону блестящие железные острия. Он хорошо знал, что такое железо, и сейчас оно ему угрожало. Он явственно слышал, что этих троих трясет, что их сердца готовы выскочить.

А позади них пряталось еще одно существо, чем-то отличавшееся от этих. Он вспомнил – от этого существа на него веяло теплом и душистой сладостью. Мелькнула в памяти какая-то ночь, когда он тоже встретил его, и там все было хорошо…

И вернулся человеческий разум. Волколак вспомнил, что он – человек и зовут его Демка. И то, что эти люди видят его в полузверином облике – куда хуже, чем посреди бела дня оказаться на площади перед Власием голым.

Полный нового ужаса – перед самим собой – волколак подался назад, во тьму, и лесная тьма поглотила его.

* * *

Треск веток затих вдали, и наступила тишина. Даже та отважная малиновка унялась. Они не знали, как долго стояли, прижавшись друг другу, выставив вперед две рогатины и топор, – не то десять ударов сердца, не то целую вечность. Чувство времени им отказало, поглощенное ужасом и темнотой. Но вот Воята опомнился, ощутил, как затекли сжимающие ратовище руки.

– Богродице Дево, радуйся, благодатная Марие, Господь с тобою… – по привычке почти такой же прочной, как привычка дышать, забормотал он. – Благословенна Ты в жена́х…

Голос его снял чары с остальных – Гордята и Сбыня повалились на землю, роняя свое оружие.

Закончив богородичную молитву, Воята немедленно начал снова. И в третий раз – слово Божье отгоняло ужас, помогало прийти в себя.

– Ш-ш-то йэ-т-то б-было? – пробормотал Сбыня.

Он лежал на земле лицом вверх и глубоко, жадно дышал, не в силах надышаться.

– На нас напали упыри… – дрожащим голосом ответила из-за спины Устинья. – Там были эти двое… племянники королевские… братья Ливики… Я их видела в тот раз, когда они нас в болото заманили. Безногий верхом на слепом.

– А что потом… что это за чудо… – прохрипел Гордята: так орал, сам себя не слыша, во время схватки, что сорвал голос. – Который всех злее.

– Эт-то вол-лк-колак, – выдавил Сбыня. – Знать, он. Ст-трах-ховидло.

– Откуда он тут взялся?

– А эти ляды… он за ними… он же их порвал?

– Вы-то целы, парни? – сообразил Воята. – Устинья! Тебя не ранили?

Все оказались целы, не считая невесть откуда взявшихся ушибов. До всех постепенно дошло, что поляну заливает трупная вонь. При свете месяца они едва видели друг друга, а больше ничего, и страшно было пошевелиться. Вдруг упыри только притворяются совсем мертвыми, ждут, пока люди сдвинутся с места, чтобы схватить снизу?

– Парни! – Воята похлопал себя по огневице на поясе, отыскивая кресало. – Факелы у кого были?

– У Д-дом-мачки.

– А он где?

– Л-леший его в-весть.

– Они вроде убежали, – прохрипел Гордята. – Я слышал. Еще пока это ч-чудище тут буянило. Кто-то убежал.

– Надо убираться отсюда. – Воята нашарил в темноте руку Устиньи. – Устя, ты идти можешь?

– М-могу, я невредима.

Кое-как все четверо поднялись и, нашаривая путь рогатинами, стали спускаться с горы. Путь этот дался нелегко: с перепугу все забыли, как шли сюда, блуждали во тьме, натыкаясь на деревья, путались в кустах, один раз забрели в овраг, заросший бурьяном выше Воятиной головы. На карачках выбравшись, оттуда, сели отдохнуть. Мечтали уже лишь о том, чтобы пробиться к озеру и попить воды.