Книга Неладная сила, страница 275 – Елизавета Дворецкая

Трое с копьями – Воята, Гордята и Жила – кололи и отбрасывали лезущих упырей. Демка гвоздил молотом направо и налево – только ошметки разлетались. Но промежутки в строю тут же занимали новые выходцы из болота.

– Ядрена мать! – вдруг вскрикнул Воята.

Строй злыдней разошелся, и перед ним оказалось такое существо, что волосы встали дыбом. У существа было одно тело, но две головы – одна поверх другой. И эти головы смотрели вперед, как у людей, а не назад, как у прочего воинства из Черного болота. Однако зрячей была только одна голова – та, что выше: на распухшем, темном лице горели желтым огнем выпученные глаза. У второй на месте глаз зияли черные дыры, и из них лился непрерывный черный поток. Среди запаха болота повеяло густым тошнотворным духом свернувшейся крови.

– Это что еще за ляд? – Демка тоже увидел чудовище.

Не приближаясь, чудовище стало отдавать приказы своим – хриплым, каркающим голосом на непонятном языке. Говорила зрячая голова – безногий, что сидел на плечах у своего слепого брата. Подпрыгивая, он размахивал руками, посылая свое воинство то туда, то сюда. Воодушевившись, упыри навалились плотнее.

Со всей силы Жила вонзил рогатину в грудь упырю, что пер прямо на него, оттолкнул его – и не смог вытащить рогатину, та засела среди ребер. Не удержал равновесие и «провалился» – выскочил из строя вперед. Жила стоял прямо перед Устиньей – и, когда он упал, она сразу узнала своих знакомых «сыновей боярских» в их истинном облике. Не сдержав ужаса, завопила, а Жила исчез под навалившимися на него чудовищами. Даже крик его заглушил торжествующий рев упырей.

И тут случилось такое, чего никто не ожидал. Единственный из Воятиной втаги, Демка при виде чудищ не ощутил ни капли страха – только все возрастающую ярость. Когда же у него на глазах упал Жила, когда в уши вонзился крик Устиньи – словно игла, этот крик проколол последнюю преграду, и ярость огненной лавиной смела все – и здравый смысл, и даже человеческий облик…

Сам Демка не понял, что с ним произошло. Он ощутил, как лопнули, словно оковы, преграды его ярости, как хлынула наружу неудержимая сила. Молот выпал из руки, но это его не огорчило – взамен на руках вмиг выросло по пять длинных, острых, крепких как каленое железо когтей. Руки удлинились и стали вдвое толще, он разом вырос и теперь взирал на все побоище сверху. Мощное тело подалось вперед, когти ухватили двухголового упыря – и разорвали. Могучие лапы оторвали зрячую глову от шеи, будто головку цветка от стебля. Взвился над поляной неистовый вопль, упыри подались назад.

Это была дурная кровь – мертвая, затхлая. Рыча от ярости, волколак рвал чудище на куски и швырял их в других упырей. Покончив с одними, брался за следующих, что подворачивались. Упыри пытались бежать, но, не видя дороги, натыкались друг на друга, на деревья и кусты, и волколак вылавливал их одним движением длинной сильной лапы – а потом разрывал. Гул крови в ушах заглушал для него почти все звуки – кроме собственноого рыка. Факел уже погас, но он не нуждался в свете: упыри в его глазах были одеты зеленоватым сиянием, а живые люди – красноватым. Люди в ужасе откатились к одному краю поляны, упыри путались в зарослях у другого, и этих он преследовал, ловя по одному и даже по два сразу.