Онлайн книга «Неладная сила»
|
Какая настырная мышь! И скребется не в углу, а в оконце снаружи… Что? Устинья села на лавке. В оконце кто-то скребся – негромко, но настойчиво. Устинью облила холодная дрожь – вспомнила, как в первые ночи после Купалий так же скреблись во все оконца упыри. Как манили ее выйти. Неужели опять… Нет, с упырями покончено! Но кто же тогда? Кто-то из Миколкиных приятелей, о которых, как о шишигах ее дядьки, никому не надо знать? Но они не явили бы себя при Устинье, почуяли бы чужую. Так может… это к ней? Устинья соскочила с лавки и подкралась к оконцу. Приоткрыла щель пошире и сразу ощутила: кто-то стоит совсем рядом, вплотную, прямо за оконцем. Кто-то шумно дышал в щель. Упыри не дышат. Но это скорее дыхание зверя, а не человека! Зверя… – Кто там? – прошептала Устинья. В ответ только тяжелое горячее дыхание. Надо было испугаться, но почему-то Устинью наполнило воодушевление, схожее с надеждой. Она боялась даже додумать мысль до конца – кто это может быть. – Кто ты? – повторила она. Что-то стукнуло возле оконца. Устинья протянула руку – в ладонь ей легло нечто маленькое, гладкое. Знакомых очертаний, сильно нагретое чьим-то теплом. Она пробежала пальцами по вещице и даже без света, наощупь, сразу узнала ее. Ангел с крыльями за спиной, а перед ним святой, преклонивший колени… Горячая волна вспыхнула в груди, потекла, повлекла ее вперед. Босиком, в одной рубашке, Устинья скользнула к двери, сняла засов, толкнула ее, бесшумно выбралась наружу. Вокруг была беспредельная лесная ночь, звезды ярко сияли, луна, почти полная, лишь чуть потощавшая с краешку, таращилась на глупую девку, что сама вышла к волколаку… Он ждал ее у крыльца. При свете луны Устинья видела нависающую над ней темную громаду – на голову выше самого рослого человека. Он стоял на задних лапах – ниже пояса волк с пушистым хвостом-поленом, выше – человек с широкой грудью, с буграми мышц на плечах. На волчьей морде сверкали человеческие глаза. Такие знакомые глаза. Устинью пронимало ужасом от близости этого существа, смешавшего в себе две природы и тем нарушившего все мыслимые заповеди, но некая сила не давала ей бежать. В нем была ее судьба, и, однажды это поняв, она уже не могла отступить. Мечты о красавцах дьяконах рассеялись мигом, как все пустое. Волколак слегка потянулся к ней носом, как опасливый пес, – запах привлекает, осторожность отталкивает. Устинья стояла неподвижно, позволяя крупному влажному носу ее обнюхать, только внутри раскатывала ледяная дрожь. Она ощущала запах зверя, сознавала, как близки к ней острые зубы хищника. Медная иконка была зажата в руке. Вспомнив об этом, она подняла ее и расправила ремешок. Волколак склонился, и Устинья надела медного ангела ему на шею. Потом положила руку на лоб и чуть слышно прошептала несколько слов. Тьма перед ней вздрогнула, раздвоилась, и Устинья опустила веки. А когда подняла – перед ней на коленях стоял человек, ее рука лежала на человеческом лице. Она хотела снять ее, но человеческая ладонь накрыла ее руку и прижала. Он провел ее рукой по своему лицу, стирая остатки чар. Устинья ощущала его черты: брови, нос, бороду. Все в ней задрожало – уже не от страха, а от волнения и от предчувствия чего-то такого, что несло ей счастье. Счастье, которого она еще не могла ясно вообразить. |